Игорь Волков
Медведь
Холода в этот год пришли раньше обычного. В очередной раз проломив в котелке намерзшую за ночь хрусткую корочку льда, Михаил подумал, что пора двигаться в сторону дома. С весны по середину осени он жил в горах. С собой брал лишь простое охотничье ружье, старенькое, но надежное, пару удочек, нож да небольшой рюкзак с походным снаряжением. Активировал на доме камуфляж, и уходил. Спал под открытым небом, охотился, ловил рыбу, собирал душистые травы, чтобы зимой заваривать вкусный чай, согревающий тело и душу.
Но осень, колючим неприветливым холодом, вынуждала его возвращаться на зимовку. Старый деревянный дом терпеливо ждал, готовый по первому сигналу включить отопление, свет и встретить скитальца уютом, как… до всего.
Тряхнув головой, Михаил отогнал ненужные воспоминания, потянулся к тому уголку сознания, где в нейронете спали ребята, и бодро произнес:
— Ну что, мужики и прекрасная дама, перекличка?
Он чувствовал, как система выходит их спящего режима. Всегда требовалось несколько миллисекунд на загрузку профилей, и Михаил очень боялся этих миллисекунд. Все гарантийные сроки работы наноимплантов давно прошли, а поменять их, вот уже четыре с лишним сотни лет, было негде. Но пока импланты ни разу не подводили, не подвели и сейчас.
Первым откликнулся Артемка.
— Соскучился, Медведь? — спросил он, позевывая, будто и правда спал.
Да и чему удивляться. Михаил уже два дня держал ребят спящими. Вот Артемка и решил показать, что заспался. Зевал.
— Совсем осень? — поинтересовалась Марина, деликатно подключаясь к органам чувств Михаила.
— Да, — Михаил подтвердил слияние, удивившись, что Артемка пока интегрироваться не стал.
— Здарова, братан, — «посчитался» Егор.
Более уравновешенный, чем Артем, Егор тем не менее пытался подражать старшему товарищу, время от времени изображая оптимизм и браваду. Но подходящие моменты чувствовал плохо, так что зачастую выходило невпопад.
Последним откликнулся Максим Ильич. Поприветствовал всех и сразу замолчал. Михаил подозревал, что Максим Ильич так и не принял свою цифровую оболочку. Но и решиться попросить об уничтожении профиля тоже не мог. Поэтому и маялся где-то в глубине нейронета, лишь иногда обозначая свое присутствие короткими и тихими комментариями. В слияние он практически никогда не входил.
Профили друзей полностью загрузились и теперь они болтали друг с другом, развеяв утреннюю тишину и ощущение одиночества. Сам Михаил в разговорах не участвовал, отделываясь короткими репликами, когда кто-то к нему обращался. Просто слушал, согреваясь от неспешной болтовни, шуток, дружеских перепалок. Друзья, пытаясь втянуть его в разговор, подкалывали на тему возвращения на зимовку в берлогу. В таких вот разговорах когда-то и родилось его прозвище — «Медведь». Образ жизни и имя сложились в кличку, от которой уже невозможно было избавиться.
На сборы много времени не потребовалось. Михаил затушил костер. Тент и спальник, свернув, затолкал в рюкзак. Сверху пристроил котелок. Грустно окинул взглядом все еще покрытое утренним инеем место своей последней летней стоянки и неспешно двинулся в сторону дома.
Через пару часов из-за очередного поворота едва заметной тропинки открылся вид на долину. Внизу раскинулся молодой суетливый город новых людей. Проходя здесь, Михаил год за годом наблюдал, как тот постепенно вырастал из когда-то разрозненных поселков. Как узкие извилистые улочки, распрямлялись, покрываясь яркими точками электрических фонарей, а пенящаяся зелень деревенских двориков вытеснялась строгой геометрией многоэтажек.
Но сейчас, бросив взгляд на привычный пейзаж, Михаил настороженно замер. Внизу явно творилось что-то необычное. По улицам и вокруг города беспорядочно метались разноцветные огни, а входящие дороги, судя по скоплениям стоящих машин, были перекрыты.
— Что там? — Артемка, уловив беспокойство Михаила, запросил-таки подключение к зрению и слуху.
— Праздник может какой, — неуверенно протянула Марина, просмотрев доступные данные.
Нет, на праздник это похоже не было.
— Ты не хочешь выяснить, что там происходит? — поинтересовался Егор.
— Зачем? — удивился Михаил. — Мы же договорились не вмешиваться в дела новых людей.
— Они слишком близко к твоей берлоге, — поддержал приятеля Артем. — Неизвестно, каким рикошетом их неприятности прилетят к нам.
Вздохнув, Михаил скинул рюкзак и присел на него. Сосредоточился, нашел всполохи доносящихся со стороны города радиоволн, загнал их в нейронет, выделил полицейские частоты и запросил суммаризацию. Минут через пятнадцать, стало понятно, что переполох внизу вызван не удавшейся попыткой полиции накрыть группировку местных радикалов. Задержали всего несколько человек, остальные, как-то смогли скрыться. Полиция перекрыла дороги, но, похоже, поздно.
— Успокоились? — излишне грубо рявкнул Михаил, убедившись. — Местная заварушка. К утру все закончится. Но останавливаться на ночевку сегодня, так и быть, не будем, вернемся быстрее к дому. Лишние приключения нам не нужны.
Артем хихикнул. Стукнул по нервам Михаила одобряющим эмоциональным пакетом, и друзья снова зажужжали о чем-то своем.
С новыми людьми у Михаила отношения не складывались. Лишенные наноимплантов, они казались ему тугодумами, очень медленно воспринимали речь. К их сознанию нельзя было прикоснуться, чтобы поделиться мыслями и эмоциями. Но к этому еще можно было привыкнуть и даже привязаться к глуповатым и неуклюжим новым друзьям. А вот к тому, что они стареют и умирают, Михаил привыкнуть так и не смог.
Иногда он спускался в долину, чтобы посмотреть, что изменилось, да и просто сменить обстановку. Выдавал себя за какого-нибудь коммивояжера или путешествующего фотографа. Бродил по улицам, чтобы почувствовать себя частью городской суеты, заводил короткие знакомства, строго следя за тем, чтобы они не переросли во что-то большее. А потом исчезал на много лет, при следующем визите встречая уже взрослых детей своих бывших знакомых. Но с каждым разом новые люди казались ему все более чужими и непонятными, и все реже хотелось менять простор гор на городскую суету.
Бросив еще один взгляд на сверкающую огнями долину, Михаил поднялся, вздохнул и направился в сторону уже близкого леса. Еще сутки — и он будет дома.
Через несколько часов стемнело, но останавливаться Михаил не собирался. Его зрачки расширились, пропуская на сетчатку весь доступный свет. Нейронет перевел зрительный сигнал на себя, подмешав в него инфракрасный канал и отправляя в мозг уже обработанную картинку. Обычно человек тратит не меньше десяти миллисекунд на распознавание образа и еще сто-сто сорок миллисекунд, уходит на то, чтобы мозг определился в каком направлении нужно перевести взгляд. Нейронет в несколько раз сократил эти значения, позволяя раньше обнаруживать препятствия и быстрее на них реагировать. Так что, несмотря на усиленную лесным пологом темноту, шел Михаил так же легко и свободно, как солнечным днем.
На очередном повороте тропинки
