Варвара Световцова
Сельский доктор
-Костенко. На выход, – знакомый голос заставил Семена открыть глаза. Взгляд уперся в серую покрашенную до середины в больнично-зеленый цвет стену. Это было так необычно, что он попытался сесть и в глазах тут же заплясали разноцветные пятна, его замутило. Мужчина прислонился спиной к холодной бетонной стене и попытался сфокусировать взгляд на вошедшем.
Сашка Игнатов, которого он помнил еще мальчишкой, вошел в камеру. Крашенные в грязно- желтый цвет стены, узкая койка, похожая на кушетку, на которой он сидел и стул и больше ничего, даже окон не было. «Странно, ведь столько раз был в отделении по работе и никогда не приходилось сюда заглядывать».
– Семен Сергеевич, как вы себя чувствуете? Вы помните, что произошло?
Мужчина поднял руку, чтобы вытереть внезапно выступивший пот и замер, то что, на руках была кровь можно было не сомневаться. Уж не ему ли, хирургу с почти двадцатилетним стажем этого не знать. Но откуда она взялась? Он непроизвольно зажмурился, пытаясь восстановить в памяти, события последних часов. Перед глазами замелькали картинки, похожие на негативы фотопленки. Иван, живет через пару домов, пришел на прием последним. Они быстро обсудили причину посещения, он выписал какую-то мазь, а так как была пятница, решили это дело отметить.
Начали прямо в кабинете. Сергеич достал медицинский спирт – благородный напиток, а когда тот закончился, пошли к Ивану. Потом еще мужики подтянулись. Они что-то обсуждали спорили, затем провал. И вот перед ним стоит сержант, и он в камере.
– Семен Сергеевич, – Сашка присел на стул перед доктором и голос у него при этом был почти жалостливый. – Вы хоть что-то помните?
Семен вновь резко вспотел, или это страх? Он беспомощно помотал головой.
– Вы выпивали с мужиками, потом что-то не поделили с Иваном и схватились за нож.
В груди резануло.
– Что с ним? Он живой? – последние слова дались с трудом.
Сержант вдруг повеселел.
– Живой, слава богу, но понимаете Семен Сергеевич, вы его сильно порезали. Мужики вас вовремя остановили, его в больницу, вас сюда. Только сейчас звонили, без вас не справляются и просят в качестве исключения вас отпустить. Похоже ему нужна операция.
Семена затрясло: «Что? Что я сделал?
– Да, откуда же я знаю, это вы у нас хирург. Если готовы, то мы вас сейчас отвезем в больницу, под конвоем, естественно, вы его там зашьете и потом назад. Готовы?
Если бы не этот пацан Семен бы заплакал, но сил хватило только кивнуть.
– Можно только руки помыть.
Операционная в их деревенской больнице отличалась от обычной палаты только тем, что стены в ней были полностью выкрашены в белый цвет, никакой плитки, отсутсвие окон и т.д. Операционный стол, свет, рядом суетится Зинаида – операционная медсестра, подготавливает инструменты. Тошнота прошла, организм от стресса протрезвел, даже руки перестали дрожать. В зеркале над умывальником на него смотрело суровое лицо мужчины средних лет, в темных, волнистых волосах уже кое-где блестела седина. Сейчас кожа посерела, плюс глаза были с лопнувшими капилярами, все вместе это производило пугающее впечатление. Под глазами залегли черные круги. «Может синяки? – Он повернул кран, и когда вода стала почти ледяной умылся. – Похоже не синяки. Интересно я всегда так выгляжу или только сейчас?»
Завезли Ивана, сосед сильно изменился за то время, что они не виделись. Такой бравый казак, каким он был несколько часов назад, сейчас он выглядел как старая выцветшая фотография. На лице почти не осталось красок, как будто все они вытекли через рану, которую Семен же и нанес чуть ниже груди. Лицо Ивана исказилось при виде доктора, но то поднял руки, показывая всем видом, что сдается.
– Не переживай, все сделаю в лучшем виде. Через несколько дней будешь, как новенький. Зин, давай наркоз.
Операция длилась довольно долго. Господи, как же повезло, что он ничего не задел, пару см вбок и все было бы гораздо печальнее для обоих. Как только пациента увезли в операционную забежала Ольга. Может она ждала все время под дверью, он не знал.
Жена работала в этой же больнице педиатром и была его полной противоположностью. Натуральная блондинка, невысокая, хохотушка. Людям она нравилась, а дети были от нее в восторге. Оба считались лучшими врачами в поселке.
Больных везли со всего района, а народ меж собой называл его хирургом от бога. Когда-то это даже льстило, потом было равно, а недавно стало раздражать. Врач от бога, а живет в какой-то дыре, на побережье Охотского моря. У него в доме даже сортира нет, так что он не понаслышке знает, что такое быть без штанов на морозе. Они приехали сюда сразу после института по распределению, думали пару лет, заработают денег и вернуться на юг. И что?
На дворе середина 90х и они до сих пор здесь. Дочь в этом году пойдет в восьмой. Раньше была зарплата, а сейчас слезы. Если бы не огород уже с голоду бы сдохли. Спасибо соседям, сам он не рыбак, а весь поселок выживает только браконьерством. То один рыбкой угостит, то кто-то икры продаст по дешевке. Иван месяц назад обещал ведро валюты, как местные называли лососевую икру, за то, что он его жене кисту удалил. На материке на эти деньги полгода жить можно, а он его за это ножом.
А все водка проклятая. Когда он начал пить? В институте в рот не брал и первое время, после того как сюда приехали тоже. Потом начал потихоньку, то один бутылку принесет, то другой. А когда в стране черт-те что началось, тогда запил по серьезному. А кто не пил? Как трезвому на все это смотреть. Но на работе ни-ни. Запах, так это ерунда, но чтобы вот так напиться, ничего не помнить, да еще и на человека с ножом бросится. Семен опустил голову и впервые за много лет заплакал.
Ивана выписали через несколько дней. Он не стал писать заявление и доктора выпустили. Почему он так поступил Семен так и не узнал, а спрашивать не хотелось. Но пить он бросил. Дома никто не говорил о том, что произошло, даже дочь, хотя уж в школе наверняка это обсудили.
Прошло пару месяцев. Настал август. С Ольгой на работе они пересекались редко, иногда вместе обедали, и то не всегда, поэтому она удивилась, когда муж зашел в кабинет сразу, как у нее закончился прием. Он дождался, когда выйдет медсестра и закрыл дверь.
