Алексей Ханыкин, Илья Карпов, Никита Лосевской
Ужасы зимних дней
О сборнике
Как-то так случается, что, на январских праздниках люди очень много читают. Безусловно, есть и те, кто выходит на улицы своего года, дивясь отсутствию людей или спит от ночи до ночи. И, если сон и прогулки по пустым улочкам выглядят как целое приключение, то читающим людям приключения найти бывает труднее.
Январь — время новых планов. Человек читающий ставит себе новые планки в прочтении за год, может быть, планирует попытаться окунуться в книги ещё незнакомого жанра, или вовсе сделать перерыв от толстых историй и разбавить выходные короткими рассказами. Найти в сети историю сегодня не составляет большого труда, десятки и сотни тысяч рассказов малоизвестных и весьма популярных авторов ждут своего часа, когда их откроют, прочитают первые слова, прогрузятся с головой в историю.
Многие весьма щепетильно относятся к поиску нового. Незнакомые имена на обложке очень часто вызывают недоверие у читателя, и тот даже не тратит своё время на ознакомительный фрагмент. И многое упускает.
Целью этого сборника стала попытка собрать авторов под одной обложкой. Чтобы потенциальный читатель, ознакомившись с их трудом, смог решить — нравится ему язык и стиль, готов ли он дальше следить за его творчеством, или нет.
Этот сборник должен был выйти куда масштабнее. По различным причинам из десятка авторов, которые должны были подарить свой труд, рукопись смогли подготовить совсем немногие. Быть может, эти страницы будут скромным началом больших успехов, и в будущем Ты, дорогой читатель, увидишь ещё больше авторов и ещё больше удивительных историй. Быть может, здесь ты найдёшь новых, интересных авторов для себя. Со своей стороны, как составитель и инициатор, я бесконечно благодарю Илью Карпова и Никиту Лосевского, за преданность и поддержку сборника. Мы создаём историю. Мы уже часть истории. Успехов!
А Тебе, дорогой читатель, приятного чтения!
Илья Карпов — Нам всегда хочется верить в чудеса
— Да, вот с магазина иду, бабуль… Ну какая тебе разница? Ладно… Ну хлеба взял, сосисок. Мандаринов ещё полкило. Последние в коробке были, побаловать себя решил… Чего? Не слышу тебя! Погоди, сейчас самолёт пролетит…
В сером декабрьском небе заревела железная птица в цветах местной авиакомпании. Они здесь сновали постоянно, всё-таки посадочный коридор над рекой неподалёку, так что каждые полчаса-час округу наполнял оглушительный гул турбин.
Не отрывая телефона от уха, я проводил самолёт взглядом. Яркий, по-весеннему зелёный. Он пронёсся над тоскливыми рядами хрущёвок и скрылся среди тяжёлых облаков.
— Всё, можешь говорить… Да, тоже грязища вокруг, — ответил я на ожидаемый вопрос из динамика. Эта зима совсем не радовала. Температура издевательски скакала вокруг нуля, то заливая улицы катком, то наполняя их грязной жижей.
— Да, иду аккуратно… Бабуль, у меня телефон сядет скоро. Давай я тебе из дома наберу?.. Блядь!
Пакет с покупками резко вырвало из рук. Оглянулся — фигурка в бесформенной дутой куртке грязно-оранжевого цвета со всех ног несётся к ближайшему дому, вцепившись в болтающийся пакет. Хрен бы с ними с чаем и хлебом, но вот мандарины…
Сучонок! Ну держись.
Я машинально сунул телефон в карман и сорвался с места. Сам от себя такой скорости не ожидал. Бегал-то в последний раз ещё весной, когда схуднуть решил, вот только колени тогда оказались против… И сейчас они, как назло, предательски заныли. Ну ничего, сопляка-то поди догоню.
И действительно, оранжевая куртка становилась всё ближе.
— Стой! Засранец! Кому сказал! — кричать на бегу было тяжеловато, сбил дыхание. Во рту появился металлический привкус, в горле запершило.
Воришка резко завернул за угол, а я едва не упал в грязь, прокатившись по инерции. Пиздюк явно привык уносить ноги от взрослых.
Вот он уже близко, слышно сбивчивое дыхание, оборачивается… попался, наконец! Успел схватил засранца за капюшон, пока он снова не метнулся в сторону! Мальчишка тут же попытался вырваться, расстегнуть куртку, но молния заела.
— Пусти! Пусти, сука! — верещал он, пинаясь рваными кроссовками, от которых отлетали комья грязи.
— Сюда дай! — вырвать шуршащий пакет из мелких ручонок оказалось несложно. — Совсем охерели уже, шпана…
В ответ стоило ожидать густого потока многоэтажного детского мата, неумело слепленного из всего, что уличный мальчишка успел наслушаться за свою недолгую жизнь… Но, когда я брезгливо отвернулся и сделал несколько шагов, позади послышался тихий плач. Воришка стоял, опустив голову, и скулил, будто побитый щенок.
Вот ведь… Если и есть в мире звук, сигнализирующий о том, что произошла несправедливость, то это именно такой вот тихий детский плач. И именно этот плач заставляет ощутить себя той самой «сукой».
«Да что это я в самом деле? Не, ну он своровал, а я побежал чисто на автомате… А теперь что? Может хоть угостить?»
Мальчишка выглядел как типичный дворовый беспризорник, на вид лет десять, не больше. Грязная куртка не по размеру, рваная обувка, шапка цветом неотличима от грязи вокруг. На ней даже какой-то узор ещё угадывается. Раньше, наверное, яркой была, красивой, а теперь…
А теперь под ней этот вот бедолага. На грязных обветренных щеках потёки слёз, под носом следы засохших соплей. Слипшиеся волосёнки из-под шапки выглядывают. Сразу вспомнилось, как по пути на работу и обратно видел стайки таких пацанов. Всегда мельком, боковым зрением. В самом деле, чего на них смотреть-то? Но теперь вот, стою, разглядываю…
— Погоди, — как только я шагнул обратно, мальчишка тут же приготовился бежать. — Тебя как зовут?
— Артёмка, — ответил тот после недолгой паузы. Карие глаза недоверчиво глядели исподлобья. Всё ещё готов в любой момент дать дёру. Наверняка думает, что сейчас дам подзатыльник или за ухо схвачу…
— На, — я протянул мандарин. Мальчишка посмотрел на меня как на глупого. Мол, издеваешься, дядь? Но потом всё-таки осторожно взял и тут же принялся разрывать цедру грязными ногтями. — Тут живёшь?
— Угу… — донеслось из набитого рта. Из уголков губ на куртку капал сладкий сок. — Вон там. На Мясникова…
Теперь понятно. В той стороне стояли новостройки-свечки, а за ними, совсем на отшибе — двухэтажки. Их несколько лет назад аварийными объявили и людей расселять стали. Со временем там отключили воду, свет, а газ… Газа там вроде никогда и не было, так что кто-то, говорят, прямо там по зиме и замёрз. Не дождался очереди на расселение.
Теперь те дома у нас знают как «заброшки», да и выглядят соответствующе: половина окон
