Александра Кузьменко
Born in a morning hall
Колыбельная
В бесконечном дне начала
Всех времен и всех дорог
Колыбельку мать качала,
Кот улегся на порог.
Веял теплый жар от печки –
Кот мурлыкал и урчал.
Нежный свет лился от свечки,
Ветер за окном серчал.
И над ветром сквозь метели,
Словно тишина,
Разливалася по полю
Колыбельная одна:
«Спи, мой сокол. Спи, мой ясный.
Я ж тебе спою.
Про царевну Златовласку,
Про любовь свою.
Будет день, и будет Солнце
Радостно сиять.
Улыбнется нам в оконце –
Позовет гулять.
Это будет в день прекрасный,
А сейчас — пора.
Спи, мой сокол. Спи мой ясный –
Время ждет тебя».
* * *
«Рожденный Словом,
Творивший Небо,
Познавший Землю,
Тобой стать мне бы!
Я вынес гордость
И отдал буре.
Я создал разум,
Родивший горе.
Я выше солнца –
Ты ярче света;
Но бой не кончен,
И песнь не спета.
Я Сила, Старший!
Ты слышишь это?!..»
Но Бог молчит,
И нет ответа.
Лавина
Белое величие каменного города,
Белое забвение юных, стариков,
Белое прощение грешникам столетия,
Белое проклятие «золотых веков».
Нежная красавица, небу нареченная,
Юная невеста с гордою главой,
Дикая, неверная, до безумья древняя,
Жадная старуха с острою косою.
Белое желание вечности и света,
Белое раздумье над своей судьбой,
Белое томленье в ожиданье бури,
Белое безмолвие прямо над землей.
Саломея
О.Уайльду и его «Саломее»
Ты отверг меня.
Ты сказал: «Змея!
Прочь ползи, ядовитая кобра!
Средь живых — мертва.
В сердце — холод, мгла.
Правит телом жадная подлость.
В узких жилах — страсть.
В чёрных мыслях — грязь.
Саломея! Танцуй, Саломея!
Словно отблеск луны,
Манишь из глубины.
Но меня затянуть не сумеешь!»
Ты плевал мне во след.
И пощады уж нет,
И назад отступить я не смею.
Месть и танец сковал
Плен семи покрывал.
Саломея! Танцуй, Саломея!..
Шагающий по сорной траве
Картине Э.Уайета «Шагающий по сорной траве»
Мы все — идущие по сорным травам.
Мы оставляем в них изрядные следы.
Уводят тропы влево, вправо,
А выбрать трудно, как уж не крути.
Потертый плащ под цвет седой дороги,
Истоптанные пылью сапоги…
Вот наш наряд. Куда смотрели боги?
Как на последний Суд вообще в таком прийти?!
Хохочет за спиной немая вечность –
От стольких лет она сошла с ума.
Ей невдомек: наш путь был назван млечным;
Он опустеть не сможет никогда.
За поворотом кто-то вырыл яму –
Один из нас возможно упадет.
Пускай не трезвым, ну так точно спьяну.
(Зачем скрывать, ведь мы один народ?)
И будет больно вверх ползти и плакать,
Срывая ногти, верить в чудеса;
Да только нам предложенная плата
Окупит все за первых полчаса.
Перебирая ноты на привалах,
Уснем на миг, чтоб утром вновь начать –
Наш мир шагает в даль по сорным травам,
И просто глупо рядом не шагать.
* * *
Я подарю тебе слова,
Как бесполезное богатство.
Скажи, зачем тебе судьба?
Интриги? Копья? Чувство братства?
Зачем «чужие» и «свои»?
Забор? Собаки и границы?
Не проще в поле видеть сны?
А ты загнал себя в темницу.
В сырой и тесный каземат,
Что полон изощрённых пыток!
Открой глаза, ведь ты не раб!
Запей отравленный напиток!
Зажги закатом новый день
Ценою собственных страданий!
Не существуй! Преодолей
Банальный свод известных правил!
Пойми, о яркая звезда!
День ото дня ты всё несчастней!!!..
Ах, да. Ведь я дарю слова
Как бесполезное участье…
Весна
За моим порогом — небеса –
Серый цвет заботы и печали.
Расплескалась синяя вода,
Залила безоблачные дали.
Мне глаза настроили на свет
Цветом жизни, зелени и бури.
Вот я есть и вот меня же нет!
Я Мессия? Вряд ли божьей волей.
За моим порогом небеса –
Алый цвет зевающего утра.
Я живу, пока я не мертва.
Как узнать, где смерть, а где лишь шутка?
Рассекая ширь, летит вперёд
Мой герольд звенящей чисто песней.
Отойди, сестра, умерь свой ход!
Я — Весна, нам вместе слишком тесно!..
Шут
Твое безумие сродни фейерверку –
На ветер деньги. Всполохом огня
Взметнутся вверх бездарность, лень и с ними
Пойдет к чертям привычная вражда.
И станут все бранить нелепого героя,
Шута — придурка, скомкавшего фальш:
«У нас патетика! Трагедия! Искусство!
А он!.. Эх, что с юродивого взять?!»
А шут нахально улыбнется миру
И заведет по-новой балаган:
Кривляться всласть, смешные корчить мины.
Ведь он паяц, на это он горазд.
На свадьбе плачет, горестно вздыхая;
В поминки — хохот все до тех же слез…
Шуты всегда не вовремя, ты знаешь,
Живут. Не вовремя, не долго, не всерьез.
* * *
Я не умею лгать.
Я не умею пить.
Я не хочу страдать,
Но не могу не жить.
Мне б головой в песок
Жаркий и чуть сырой.
Мне б разучиться ждать
Или дружить с головой.
Шутка ли, быть как все
И лишь мечтать о былом?!
Шутка ли, знать костей
В теле сколько моем?!
Надо б молчать, но я
Плету несуразный стих.
Надо б кричать, но я
Зарылся в углу и притих.
Может быть, это сон
Мне за мои грехи?
Может быть, я прощен
Кем-то, кто смотрит вниз?
Может быть, это — бред,
Или ума я лишен?
Может, я просто есть,
А этот мир ни при чем?
* * *
Всюду окна, окна, окна.
Чуть припухшие от слез,
Чуть застывшие от счастья,
Чуть безумные от слов.
Окна мрачные как небо
В середине зимних стуж,
Окна глупые как время,
Что шагает лишь вперед;
Окна-ставни, окна-двери,
Окна полные весны,
А еще — что не успели
Даже смыслом обрасти.
Многоцветные поляны
И пустые ледники.
Эти окна в наши души –
Только в зеркало взгляни.
* * *
… И больше нету сил идти,
И воздуха, чтобы дышать,
И где-то плачут о тебе –
Теперь на это наплевать.
И кто-то ждет твоих трудов,
И слов последних, по-мудрей.
Неловко как-то, как герой,
Ты подошел к своей черте.
И вздох последний был давно,
И смерть не кажется концом,
И почему-то в этот миг
Ты понимаешь, что живой.
И рвутся жилы в клочья, в хлам!
И
