Дарья Присташ
Воля Смерти
Мне с трудом удавалось разглядеть во тьме даже собственные, побелевшие от страха руки. Границы времени в моей голове стёрлись, так же как и мои ступни. Я не понимал, бежал ли я минуту, две, или целый час. Дождь хлестал так, будто кто-то просто хотел стереть меня с лица земли. Лес всё не кончался. Днём ранее я славно поохотился в этом, никому неизвестном, лесу с приятелями, а уже сегодня остался один. Не было ни следов, ни звуков, ни единой зацепки хотя бы одного выжившего из троих. Один. Это слово эхом раздаётся у меня в голове, пока я бегу, сам не зная куда, только бы подальше отсюда.
Прогремел гром, и дождь, как по команде, почему-то прекратился. Я остановился, почти падая на сырую землю. До рассвета ещё далеко. Я вскинул голову, крупные капли с листьев падали прямо мне на лицо, и я слизывал их все до одной. Мне казалось, что деревья смеются надо мной, потешаются, будто в сговоре с самой Смертью, диктуют мне, как и когда настанет мой последний час. Пронзающий слух вой заставил меня осмотреться. Волки. Только их и не хватало.
Теперь я старался бежать как можно тише, листья предательски шуршали под моими старыми заношенными ботинками. Судя по вою, где-то в радиусе одного километра бродила стая. Я имел дело с этими существами, и не раз, да только не с целой кучей сразу. Дороги из леса я так и не видел, как и моей надежды на спасение. От усталости в глазах мелькнул крошечный огонёк. Я моргнул пару раз – огонёк не исчез. Вой усилился. Ноги сами понесли меня к свету, скорей, скорей, только бы не стать добычей этих голодных тварей.
Нечто вроде избушки предстало передо мной. Деревянный, неухоженный и с виду очень старый домик так и манил меня к себе внутрь, к теплу. Я взошёл на крыльцо, постучался так, насколько хватило сил, оглянулся на лесной вой, и уже хотел было схватиться за дверную ручку, как мне отворила миловидная старушка, в алом платке и длинном сарафане. Она оглядела меня с головы до ног, посмотрела на лес за моей спиной и открыла дверь пошире, приглашая зайти.
– Роджер, дружище, наконец-то ты явился!
– Мы уж думали, ты помер где-нибудь в лесу!
– Ты так долго искал нас. Где ты был?
Трое моих приятеля, все живые и здоровые, сидели за небольшим деревянным столом, каждый с чашкой чая в руке. Хэнк, тот, что уже слегка с седыми волосами, встал и, подойдя ко мне, широко улыбнулся. Сэм, его младший брат, немного медлительный и неуклюжий, но с самым добрым сердцем из всех нас, чуть ли не повалил меня на пол своими объятьями. И Дэниэл, парнишка, чей возраст он упорно скрывает, пересёк комнату и кротко мне улыбнулся. Старушка в это время подметала коврик после меня.
– Как вы… Я искал вас так долго! Всё бежал и бежал, думал, колени переломятся, а вы все здесь! Куда вы подевались тогда? Проснувшись от дождя, я не нашёл никого из вас, но даже не думал, что вы могли так просто меня оставить в этом чёртовом лесу! – я не мог точно понять, крик ли вырывается у меня из груди, или это слёзы так изменили мой голос.
– Тише, тише, приятель, – улыбка Дэниэла стала чуть нежнее, – мы и не думали тебя бросать «в этом чёртовом лесу». Мы также как и ты легли отдохнуть на часок-другой, а тут Сэм просыпается, и давай меня будить, говорит: «Пошли, пошли, мы не заметили, как пропустили избушку недалеко отсюда». Не думал я, конечно, что кто-то может поселиться здесь и жить себе вдали от цивилизации, да только Сэм утверждал, что свет в доме видел. Разбудили мы Хэнка, а тебя пока не стали, ты же последний дежурил, даже не отдохнул толком. Пустили нас в дом, мы отогрелись, поели, выходим за тобой, а тебя и след простыл. Искали до дождя, а потом вой волков услышали, ну и похоронили тебя уже мысленно, вернулись. А ты вон, оказывается, живой! И добыча наша за печкой лежит, а тебе бы прилечь надо.
Я только поморгал глазами и ничего не ответил. Уютная комнатка казалась обычным сном, откуда-то сзади доносился голос старушки в платке. В забытьи мне помогли раздеться и лечь. В ту ночь я спал так, как ни спал никогда в своей жизни.
Проснулся я только после обеда следующего дня. За столом снова сидели все мои приятели, да старушка, видно, обедали. Я встал, умылся и подошёл к ним. От старушки пахло лесом, чем-то свежим и сырым одновременно. Дождь глухо лил за окном.
– Да что вы знаете о смерти! Помню, как городишко мой родной высыхал без воды, неделями искали хоть по капле в рот. Казалось, Смерть ходила за мной по пятам! – больше всего на свете Хэнк любил рассказывать, а может быть выдумывать истории из своей захватывающей, нелёгкой жизни. Для большего драматизма, он всегда резко повышал тона, размахивал руками и иногда даже стучал по столу, так, что посуда вздрагивала. Не очень понравилась мне тема их разговора, но я сел и старался вникнуть в его слова, ещё толком не проснувшись.
– Да, Хэнк у нас тот ещё жилец, – подхватил Сэм, пытаясь поймать интерес в глазах старушки. Та сидела, легонько качала головой в такт своим мыслям. В руках у неё была не пряжа, а карандаш, и, как мне показалось, какой-то список.
– Странное место для работы бухгалтером. Что за лист бумаги вы держите? – я обратился к старушке, но не дождался никакого ответа. Тогда я встал и хотел заглянуть в столь манящий листок бумаги, но старушка резко повернула его задней стороной ко мне. Я уселся на место и больше попыток не предпринимал. Только заметил, как старушка поставила две метки, по движениям руки похожие на крестики. Дэниэл завёл разговор о достижениях своего папы-охотника. Я слушал в пол уха.
Мы смогли уйти только на следующий день, когда лес будто изнутри озарился солнечным светом. Старушка указала нам путь, и нам ничего не оставалось, кроме как поверить ей на слово. Пройдя метров сто, нас остановил Сэм.
– Я забыл свою сумку с наживой! Сейчас вернусь, – он развернулся и тут же остановился. Дома не было. Ни за деревьями, ни с любой стороны,
