Тоска Фэнтези
ЛёКа
Пролог
Легкий морозец давал знать, что осень уже близится к завершению, и скоро наступит зима. Ноябрь в этом году выдался на удивление теплый и сухой, золотая листва, слетевшая с деревьев, до недавнего времени ковром покрывала землю. Сейчас ковер поблёскивал слоем инея и похрустывал под колесами машины.
Пионерлагерь был давно заброшен и напоминал больше руины и помойку — дачники из поселка по соседству установили у его ворот мусорный бак. Горожане, не хотевшие чтобы мимо их домиков, ездил мусоровоз, решили, что там мусорке будет самое место. А, как известно, мусорка, как и дурь в голове, набирается чаще, чем ее вывозят. Вот и стояла полуразрушенная арка ворот, утратившая всю свою красоту, потрескавшаяся и исписанная шпаной всех поколений. «Катя плюс Саша равно Любовь», «Петя лобзик», «Толик…» дальше старательно замазано и подписано дрожащей детской рукой «Кто так обзывается, тот сам так называется» и гора всякой дряни, наваленной рядом. Люблю отчизну я, но странною любовью.
Всю эту красоту, нахмурившись рассматривала женщина, сидевшая за рулем машины. Смотреть на все это было не только больно, но и… хотя нет, просто больно. Дружба, которая, казалось, выдержит все, «И подвальную сырость, и коронавирус» как пела модная певичка по радио, рассыпалась так нелепо и банально. Даже представить невозможно было, что столько лет дружбы разрушатся из-за какого-то сопляка. Даже не умника, не красавца, не спортсмена, просто никакущего. Ни рыба ни мясо. Не стоявшего ни одного жесткого, черного, как смеялись между собой подруги, «конского» волоска на темной головке Кати, ни слезинки из тех литров соленой воды, которые вылились из глаз самой Лены. Сколько лет то уже прошло…
— Вы прибыли к месту назначения, — вежливый голос навигатора прервал размышления.
Она совсем не собиралась сюда, но по иронии судьбы именно ее, инженера, отправили на осмотр участка, который когда-то давно был пионерским лагерем «Заря». Елена заглушила двигатель и потянулась к телефону. На нее как из рога изобилия посыпались сообщения из рабочих чатов, и она лишь усилием воли подавила желание начать копаться в них.
Мир без меня не рухнет, а если и рухнет, то и вместе со мной, — телефон был отключен и отброшен на соседнее сидение. — Подумать только, последний раз здесь была в шестнадцать лет, а сейчас мне хорошо за 40. Время летит беспощадно, стирая из памяти лица, но предательски намертво впечатывая поступки и эмоции.
Катька? Где-же она сейчас.… Когда-то любимая подруга, самый дорогой и близкий человек, записочки, от которой до сих лежат где-то в коробке, запихнутой в дальний угол кладовки, чтобы случайно не наткнуться, виделась семнадцатилетней Лене такой-же как она. А какие идеалы могут быть у двух провинциальных девочек из семей среднего достатка? Поступить в институт, и не в абы какой местный Пед, а в Ленинград, найти любимое дело, жить по совести и чести. Они даже придумала себе прозвище, оду своей дружбе — ЛёКа, — соединив свои имена в одно. Только вот дружить оставалось им пару месяцев, а дальше дороги, разойдутся словно две параллельных прямые и не встретятся больше.
— Ни-ког-да, — пробормотала Елена и, наконец, вылезла из машины.
Лагерь, пусть грязный, заброшенный, но такой щемяще родной манил к себе. И Елене казалось, что как только она переступит через арку, то из снова станет той Леной — высокой, пухловатой и стеснительной комсомолкой из последнего детского лета.
Глава 1. Орлята учатся летать
Тогда в июле 89-го солнце было в зените. Его обжигающие лучи грели стволы сосен, отчего их смола отдавала воздуху такой запах, что его можно было вспомнить и дождливой осенью, и морозной зимой.
Пионерский лагерь «Заря» был одним из многих таких же лагерей, разбросанных по просторам Союза: кучка деревянных домиков на отшибе, речка да лесок за дырявой оградой.
У нее как раз и стояла небольшая кучка подростков. Среди них мялись две старшеклассницы: Леночка и Катя, постоянные посетители лагерей, приехавшие в этом году первый раз вожатыми. Хотя лето было прохладным, только в июле пришли по-настоящему жаркие деньки, Ленина кожа уже была довольно посмуглевшей — солнце любило девушку и щедро усыпало ее лицо веснушками и родинками, а волосы наделяло выгоревшими прядками. Катя была полной противоположностью крупной, высокой и светловолосой Лене. Короткая стрижка темных волос обрамляла круглое личико, кожа была светлая и тонкая, легко сгорающая на самом слабом солнце.
Лена оглядела своих будущих «коллег»: пара-тройка парней, брат с сестрой как две капли воды, похожие друг на друга.… Среди всех ей была близко знакома только Анька — давняя подруга Кати, которая решившая впервые поехать за компанию. Лена была тому рада, но, заметив, как быстро Аня стала строить глазки Вове — одному из близнецов, успокоилась. Им с Катей никто не помешает.
Из-за угла показалась старшая вожатая, Светлана Владимировна. Она не первый год работала в лагере, и сыскала себе славу цербера, готового откусить ногу любому желающему нарушить строгий лагерный режим. Ребята закатили глаза: когда она уже на пенсию уйдет, немолодая вроде тетка. Лена понимающе смотрела на них: не признаваться же, что наличие предпенсионного цербера ей играло на руку. У Лены, той еще трусихи, всегда было оправдание, чтобы не делать ничего «запретного»: можно было сделать вид, что ты только «за», жалко, только, что Светка бдит и ничего не получится.
— Так, уважаемые, — отчеканила вожатая. — Сразу скажу, что вы тут не на курорте, а приехали выполнять полезное и важное дело, и быть достойным примером для наших пионеров.
Лена покосилась на Катю, которая при словах «быть примером», как всегда насмешливо слегка скривила уголки рта, и про себя улыбнулась.
Светлана Владимировна выдержала паузу, мол постойте и подумайте об этом, а потом продолжила нравоучения:
— А тебе, Дорофеев, как только наглости хватило сюда снова заявиться. Последний шанс тебе даем, еще такое повториться вылетишь сразу и никакой бумаги о педпрактике не получишь.
Некрасивый, паренек в грязных штанах, непонятной растянутой отцовской футболке и смятых кедах лишь ухмыльнулся и уже открыл рот, чтобы выдать колкость в ответ. Однако остроумной шутки не суждено было прозвучать, вожатая скомандовала: «За-а-а мной», и кучка подростков, гомоня и толкаясь, таща за собой, спортивные сумки, набитые вещами походные рюкзаки, и, конечно, гитару, поплелась вглубь лагеря.
Лена переплела свои загорелые пальцы с фарфоровыми пальчиками Кати и улыбнулась ей:
— Пошли. Я
