Первый Договор
Глава 1
— Андрей, там от скорой звонок поступил. Вроде как говорят, что по твоей части, рецидив, — «обрадовала» меня наша бессменная секретарша, бесцеремонно врываясь в небольшой кабинет, заваленный кучей бумаг.
— Сейчас иду, — отмахнулся я, заканчивая поиск пропавшей на моём столе пепельницы, признавая своё поражение.
«Почти зима», подумал я, не особо обращая внимания на холодные дуновения воздуха, которые начали радостно врезаться в моё тело, едва мне стоило выйти из теплого здания.
Не понимаю, почему столько людей впадают в депрессию и отчаяние, едва увидев, как желтые и красные листья падают с деревьев? Потерпите вы немного, две-три недели и на смену этой серости придёт белое покрывало, которые вы все так любите. Легкий хруст под ногами, куча снеговиков, веселые дети, катающиеся на санках по всему городу.
Нет, блин, надо им обязательно накрыть город чуть ли не видимым покрывалом из тоски и безнадеги. А ведь это воздействует не только на меня, но и на самых простых людей.
Новенькому «патриоту» не исполнилось ещё и года, а он уже скрипел так, словно ему лет двадцать. Даже громкий звук двигателя и шум происходящего вокруг не заглушали этот звук.
Что поделать, зато удобно. Двойная кабина, хороший багажник сзади, куда можно засунуть все, что может потребоваться в этой работе. Да и не жалко разбить его. Наоборот, я только доволен буду, если это чудо российского автопрома наконец-то окончательно накроется. Клянусь, плюну на всё и куплю что-то адекватное. Обязательно с хорошей звукоизоляцией и с крутым кондиционером.
Хотел бы я сказать, что полтора часа дороги пролетели очень быстро, но это было бы полнейшим враньем. Легкий накрапывающий дождик, не перестающий капать уже третьи сутки, окончательно добил московские дороги. Гололёд, как обычно в этой стране, безумно удивил коммунальщиков, которые выведут свою технику дай бог на четвертый-пятый день после сообщений о куче аварий из-за скользкой дороги. Ну да, все как всегда, зима приходит неожиданно, когда наши бравые воины песка и соли всё ещё не готовы к ней.
Большой дачный поселок в двадцати километрах от Москвы. Широкий «Патриот» с большим трудом маневрировал среди десятков автомобилей, абы как припаркованных вдоль дороги. Сотни домов, высокие заборы и куча видеокамер, контролирующих всё вокруг. Да, тяжелее жить и работать стало после наступления этой цифровой эры. Так и гляди — спалят, оправдывайся потом перед недовольными коллегами. А ведь они в курсе, насколько я это не люблю. Если честно — эти моменты они ненавидят куда сильнее, чем я.
О, вот и старенькая газелька «Скорой помощи». Стоит именно там, куда меня привел китайский навигатор, с которым очень долго пришлось помучаться после покупки автомобиля, чтобы он хоть как-то заработал.
Около калитки под неспешно падающими с неба каплями воды стоят усталый мужик.
— Андрей? — спросил он, приставив ладонь ко лбу, чтобы дождь не мешал меня рассмотреть.
— Он самый, — согласился с ним я.
— Там, — устало махнул он рукой в сторону двухэтажного дома и шаркающей походкой отправился к водительскому месту своей кареты.
— Тяжелое дежурство? — с сочувствием спросил его.
— Первый вызов, — развернулся он в мою сторону. — В отпуск пора, сегодня совсем тяжко почему-то.
— А ты в дом заходил?
— Нет, тут стоял, — с видимым усилием протянул он и, понимая, что скоро может уснуть на ходу, залез в автомобиль.
«Да, это явно по моей части», прикинул я. Хватило лишь одного взора на ауру вовсе не старого ещё мужчины, чтобы понять — энергию из него высосали очень грубо и неумело.
Даже сквозь шум ветра изнутри белого дома доносился чей-то истерический крик, от которого даже мне хотелось развернуться и уйти прочь, заткнув уши чем-нибудь. Представляю, каково там должно быть врачам. Не зря меня сюда вызвали, да…
— Вы врач, которого в помощь вызвали? — прямо перед моим носом распахнулась дверь. Оттуда на меня смотрел сухенький зашуганный мужик лет тридцати.
— Да, он самый, — согласился я с его предположением.
— Можно не разуваться, уберу потом, не переживайте. Только, это… Теща там… Слышите, наверное, да? — предположил он.
Нужно страдать врождённой глухотой, чтобы звуки скандала пролетели мимо ушей. Несколько секунд потратил на то, чтобы изучить и этого беднягу. Да, а ведь у тебя вся аура в дырах, это насколько же надо тебя ненавидеть, чтобы сотворить подобное?
Не зря говорят, что осень и весна — лучшее время для всяких умалишенных и сумасшедших. Если весной все возбуждены, природа просыпается и дарит чувство такой легкости, что аж голова кружится, то осенью всё прямо наоборот.
— Ты врач что ли! Опять по помытому в грязной обуви! — раздался громкий недовольный крик, едва нам с моим собеседником стоило пересечь коридор, разделяющий несколько комнат.
— Андрей, да? — чуть ли не молящими взорами смотрели на меня две совсем молоденькие девушки, у которых явно не хватит опыта даже на то, чтобы обычную истеричку успокоить, что уж говорить про эту женщину…
— Он самый, идите пока на улицу, я тут разберусь, — легким прикосновениям к их аурам я постарался поставить заплатки на те места, откуда продолжала выливаться их энергия.
Нестарая женщина лет сорока, которая столь грозно ко мне обращалась, моментально решив перейти на «ты», что-то почувствовала и насторожилась. Ещё бы, только что её чуть ли не распирало от удовольствия. Парочка весьма красивых докторш, только-только заступившие на дежурства, наверняка искрились лучами от переполнявших их сил. Это не старые и опытные эскулапы, которые научились сдерживать себя и экономно тратить самих себя.
— Да, как-то дурно тут стало, — согласились они и чуть ли не рванули к выходу. Ничего, за несколько минут, что мне надо, заплатки не спадут, а потом я вас поправлю.
— Приляг, ты устал и тебе надо поспать, — обратился я к мужику, который стоял рядом и переминался с ноги на ногу, словно болванчик. — И жене твоей спать пора, — мысленно отыскал я в доме ещё одно страдающее сознание и внушил ему, что сон — лучшее лекарство.
— По какому праву вы тут распоряжаетесь! — продолжилась истерика женщины, которая теперь всем своим телом повернулась ко мне и постаралась сконцентрироваться на моей душе.
— Тамара Георгиевна, вы в третий раз нарушили договор, поэтому я сюда и приехал, — «обрадовал» я стоящего напротив меня самого настоящего энергетического вампира второй категории.
Не буду скрывать, эту градацию придумал я сам и очень ей доволен, потому что она описывает всё, что необходимо для понимания, кому ты противостоишь.
Самая слабая — третья категория. Люди, которым реально повезло попасть в этот список ни для кого не опасны. Когда-нибудь видели сидящего в одиночестве на большом фудкорте человека, который осматривался вокруг и счастливо улыбался? Или, может быть, в момент вашей искренней радости, когда вокруг такие же довольные близкие, ваш взгляд мог наткнуться на мягкие и добрые глаза незнакомого вам человека с легкой улыбкой?
Эти люди способны ощущать ярко выраженные эмоции и инстинктивно вбирать в себя то, что вы добровольно отпускаете наружу. Они не опасны для окружающих, потому что не могут навредить тонкой эмоциональной оболочке, что бы вокруг них не происходило — истинная радость или затянувшая всё небо грусть. Таких на Земле всего пять-шесть миллионов. Именно их широкая публика именует столь красивым словом, как «эмпаты». Если постараться, то годам к сорока они смогут развить чувство понимая лжи, уже в молодости славятся своей интуицией и всегда знают, что ожидать от других людей.
Женщина, которая сейчас начала что-то понимать, относится ко второй категории. Их куда меньше, всего несколько десятков тысяч человек. Они могут грубо вторгнуться в ауру человека, вытягивая из него всю энергию и силы. Получают, при этом, всего несколько процентов от того, что разливается в воздухе, но это куда более значительная цифра, по сравнению с эмпатами. Их отличительная черта — очень топорная работа, зашуганные близки и коллеги, за глаза называющие таких людей колдунами или ведьмами. Если я вдруг замечу исковерканную ауру на улице, то обязательно прослежу
