Владимир Зайончек
Отделение
Тексту нужно начало, нужно что-то написать, сказать. Наверно, я должен ввести вас в курс дела, в начало истории, задать первыми строками настрой, заинтересовать, чтобы вы мгновенно погрузились в симметрию букв и слов и поменьше отвлекались. Вот я сел и пишу. Я не знаю, о чем пишу. У текста есть какое-то название, вы уже прочли – «отделение». Но о чем он, и куда пойдет дальше мысль? Кто его знает? Вы знаете? Я – нет. Текст рождает сам себя, мысль думает сама себя. Я не думаю мысль, она льётся, струится, скачет! И все сама, ей не нужно мое участие. Что необходимо для того, чтобы родился текст? Два слова, фраза, предложение? Вполне достаточно. Он потом сам проявляется независимо от автора. Но в одном мне все же повезло: в том, что вселенная или Бог выбрали посредником именно меня, чтобы текст вылился, обрёл форму. Думаете, мое эго стремится к бесконечности? Нет, вовсе нет. На самом деле я скромный малый. Само! Все само происходит! Отделение! О чем текст? Что можно написать об отделении? Очень много, даже слишком! На полку книжек про отделение точно хватит, а, может быть, даже и на целый шкаф. Вы читаете этот текст, это занудство, значит, отделение все же произошло. Отделение текста от меня, его автора-медиатора. Помните, я писал о вселенной, Боге? Нет, я не уверен, что это их рук дело! Психика, бессознательное – вот кто повинен в игре букв, слов, которые я чирикаю шариковой ручкой в помятом блокноте. Ещё раз: мысль, думающая сама себя! Откуда она берется, где зарождается? Ладно, оставим! Я уже чувствую, как вы начинаете злиться! Так что там с отделением? Ты – автор, который заявляет, что он не автор, а посредник, назвал текст «отделение»! Поясни, о чем ты будешь писать, иначе мне – читателю, придется отделиться от твоего текста! Автор, дай сюжет, расскажи что-нибудь интересное! Ну хотя бы концепцию, хотя бы ее, нельзя же так дурачить. Бессознательное! Вот, в чем причина! Это чистый поток моих сбившихся мыслей, они отделяются от мозга, который как будто хорошенько взбили миксером, взболтали и перемешали! Отделяются! Ты сказал – отделяются! От моего мозга вряд ли сможет отделиться что-то мудрое. Нет и еще раз нет! Отделение, оно повсюду, не только в моей голове! Нет! Оно только в моей голове! В моей голове весь мир – отделение!
Вот возьмем, к примеру, единственный спутник земли, этот ночной желтый блин – Луну. Она же отделилась от Земли, это в школе проходят! А дети! Ребенок, он же в чреве матери созревает, формируется, а потом раз! Отделился! Тут-то и начинается самое ужасное! Защиты никакой, абсолютно беззащитный взрослеет, учится, матереет, стареет и бац! Финиш! Отделяется от мира живых! Понимаете! Именно отделяется, погружается под землю в царство мертвых. Отделение? Что такое отделение? Это когда один объект уходит от другого, убегает. Он теперь сам по себе, вроде бы как. Вокруг одно отделение, а хочется присоединения, сращения, т.е. стать больше, слиться с кем-то или чем-то, а я только и делаю, что отделяюсь, и чем больше отделяюсь от всего – мира, человека, от себя в конце концов, тем больше этих мыслей про отделение. И то, что отделяется от меня, это уже не я, оно уже полностью самостоятельно и не имеет ко мне никакого отношения. Понимаете?
Да что там отделение от матери! А как же отделение от Бога? Ну, допустим, Бог сначала человека создал. По образу и подобию, если помните. Все равно, что отделил, образ-то его и подобие, знаете ли, тоже. А кто вернёт теперь Адаму ребро? Его же заимствовали, отделили! Адам, получается, почти сразу стал не совсем цельным человеком. Не с инвалидностью, конечно, но тут есть над чем подумать. Как минимум, он перестал быть совершенным, таким, каким создал его Бог сначала. О, прекрасная Ева, мучительница рода человеческого! Тебя винят в порочности уже больше трёх тысяч лет. Идиоты! Они писали об этом научные тексты! Адам был несовершенен, его слегка изуродовали, а Ева, просто попала под горячую руку. Если считать, что рай – идеальный гармоничный мир, то этой парочке калек, определенно нечего там было делать, вот их и … отделили. Бог (ваш отец) сказал: “плодитесь и размножайтесь!” Вот вы и устроили вакханалию: делились, делились, делились! Бац! Семь миллиардов людей на малюсенькой планете. Кажется, что-то пошло не так. Тук-тук! Пустите нас обратно в рай! Тактичное молчание. Ок, поняли! Остаёмся тут, без вариантов!
Вы ходите на работу? Или в детский сад, или в школу? Весь мир – детский сад, но я о другом. Если принять как концепцию, что то, что отделяется от нас – уже не мы, получается то, от чего отделились мы сами, тоже перестаёт быть нами. Приведя с утра себя в презентабельный вид, закрывая дверь и уходя в неизвестность, мы… отделяемся от нашего дома, он остаётся только в голове, но это уже не он, а всего лишь игра памяти. Мы можем воссоздать его в своём сознании в мелких деталях, даже вспомнить, что уронили утром на пол ушную палочку и не стали поднимать, потому что торопились. Это воспоминание – следствие отделения. Ужасно, правда? Везде сплошное отделение. То, которое происходит на унитазе, я, пожалуй, не буду описывать. Честно вам признаюсь, это даётся мне нелегко, очень сложно сдержаться, когда… бултых… У меня скверное чувство юмора… Потому, что в голову постоянно лезет всякая дрянь, копится, копится, череп так и норовит взорваться. Я вынужден ей делиться, иначе окончательно свихнусь, съеду с катушек. Про самое главное отделение-то забыл упомянуть: больничное. В нем, отделенные от обычной жизни, запертые, прозябают несчастные. Ладно, я не настолько злой и наглый, чтобы совсем не испытывать жалости и сострадания. Здоровье – один из самых ценных активов жизни любого существа. Больные лани первыми попадают к хищникам на ужин, равно как и маленькие особи. Крепкий организм – это огромная опора. Несчастные, заполняющие собой пространство больниц, мне искренне вас жаль. В больничных отделениях пахнет безнадегой, как будто вас заранее готовят к векам, которые вы проведете в каком-нибудь чистилище. Чего стоит один запах! А стоны? Койки в коридоре? Вы по праву должны быть названы обделёнными, изгнанными, настоящими мучениками. Старушка-медицина надежно вас спрятала. Несмотря на тысячелетия своего развития, она далека от совершенства, особенно в
