В незабвенном 1992 году нашему выпускному курсу вручали дипломы о высшем образовании. Всё происходило на сцене, в торжественной обстановке, только вот ректор при этом стыдливо опускал глаза и тихо шептал:
– Дети, пока не поздно, меняйте профессию! Вы никому не нужны!
И сомневаться в правдивости его слов не приходилось. Свердловский театральный институт был единственным профильным вузом на огромную территорию Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока. Так что обычно на дипломные спектакли съезжалась целая толпа режиссёров провинциальных театров. За талантливых студентов шла настоящая битва, никто не оставался невостребованным. А тут никого! Оно и понятно: в стране такое происходит, какой театр, какое искусство, выжить бы. Перспектива остаться без работы ужасала. Все мои однокурсники кинулись по городам и весям в поисках ангажемента. Самые отчаянные махнули в столицу. Полюбовались там тёмными коридорами «Мосфильма», где лампочки уже давно не вкручивали. Погоняли стада бездомных кошек на киностудии имени Горького. Во всех театрах услышали: «Какие молодые артисты? Нам своим-то платить нечем!» – и вернулись домой. Но мне повезло. На дипломный спектакль «Горе от ума» буквально случайно, проездом, навещая стареньких родителей, завернул главный режиссёр одного театра. И приглянулись ему Софья и Чацкий, то есть я и мой однокурсник Вася. Так и оказались мы в крупном городе на Волге, в Академическом театре драмы со столетней историей.Честно говоря, вековой пыли там было в избытке – на кулисах, в зале, гримёрках, цехах. Казалось, жизнь остановилась где-то в середине XIX века. Средний возраст актёров – 60 лет, а те, кто постарше, чуть ли не самого Станиславского лично знавали. Первый герой-любовник был относительно молод: всего 45. Играл принцев в сказках, а также Треплева и Ромео. Правда, на последнем спектакле сезона под его весом рухнул балкон, и несчастный красавец всё лето пролежал в гипсе с переломом ноги. А молодая лирическая героиня сорока с небольшим лет вдруг психанула, накатала заявление об уходе и улетела с мужем в Индию искать просветление. Так что встретили нас с Васей чуть ли не с оркестром. Наобещали кучу работы, ввод во все текущие спектакли, новые роли и блистательные перспективы. Правда, были и минусы: зарплата по самому нижнему разряду и койко-место в рабочем общежитии. Ничего другого из-за ограниченных средств театр предложить не мог. Нам сразу же порекомендовали пойти на репетицию «Гамлета» и понаблюдать, как работают мастера сцены. Мы с Васей сидели в зале, утопая в пыльном бархате кресел, и чуть не плакали. Происходящее на сцене больше всего напоминало оживший музей восковых фигур, даже говорили актёры со странным утробным подвыванием. Педагоги нашего курса из славного города Питера были молоды и бесстрашны, каждый день придумывали что-то новое, фантастическое и сумасшедшее. Я, играя Софью, гоняла по сцене на велосипеде, Чацкий в порыве ревности разрывал на мне юбку, во время бала гости Фамусова развлекались охотой на медведя, а арапка-девка играла на ударной установке.
Мужественно досидев до конца репетиции, мы с Васей молча вышли из театра и направились в общежитие. Но войти в здание не смогли: в холле шла драка.
– Девок опять не поделили, – объяснила нам словоохотливая вахтёрша. – Вы обождите маленько, они обычно до первой крови, а потом разойдутся.
Мы сидели на подоконнике лестничного пролёта и мрачно смолили сигаретки. Из женского крыла неслись заливистое девичье хихиканье и раскатистый смех парней. А в мужском крыле кто-то настойчиво и громко требовал всем этажом скинуться на спирт «Рояль».
– Знаешь, – задумчиво сказал Вася, – мне перед отъездом очередную повестку в армию принесли. Я лучше служить пойду.
– Оставишь меня одну в этой богадельне?!
Вася дружески приобнял меня за плечи, сказал:
– Держись, мать.
И уехал.
Утром я незамедлительно отправилась в отдел кадров и потребовала вернуть мою трудовую книжку. Кадровичка одной рукой схватилась за сердце, а второй – за телефонную трубку. И через минуту вокруг меня водили хоровод главреж, директор, профорг и парочка народных артистов. Было всё: басни, песни и заклинания, только что вприсядку не плясали. Васино бегство коллектив ещё мог пережить: герой-любовник, с костылём, правда, но уже ходит. А вот играть Золушку, Белоснежку, Джульетту и Заречную категорически некому. Я упрямо стояла на своём:
– Жить в этой общаге не буду!
Директор стонал, что денег на съёмное жильё нет.
– До-сви-да-ни-я, – сказала я и направилась к дверям.
– Держите её! – исступлённо завопил главреж. – У меня тёща в центре города однокомнатную сдаёт, сейчас как раз квартирантов ищет!
Решили так: половину суммы за квартиру платит театр, а половину я из своей зарплаты.
И начались тяжёлые актёрские будни. Между репетициями и спектаклями я успевала сбегать на радио и записать с десяток рекламных роликов, пробежаться по подиуму в Доме моделей, провести утренник в детском саду. Потом добралась до местного телевидения и подвизалась вести там программу о кино. Жить можно, только вот радости и удовлетворения всё это не приносило. Молодому актёру, полному сил и амбиций, больше всего на свете хочется быть на сцене, жить там и творить! А в моём академическом театре можно только чихать от пыли.
Но тут я прослышала, что в городе есть новый молодёжный театр с оригинальным названием «У водокачки» – скромненько и исключительно по месту дислокации. Правда, в репертуаре всего один спектакль, «Панночка» по пьесе Нины Садур. Но те, кто видел, уверяли – гениально. И я отправилась туда.
– А не нужны ли вам молодые, красивые и очень талантливые актрисы? – самоуверенно заявила я молодому очкастому режиссёру.
– Прямо очень талантливые? – блеснул на меня этот Гений из-под окуляров прозрачными водянистыми глазками. – А в гробу лежать не побоитесь?
Я сказала, что сейчас играю Джульетту и репетирую Офелию, так что домовиной больше, домовиной меньше. Гений удовлетворённо захихикал и стал потирать ручки.
– Это провидение, тьма с нами! Вот именно сейчас, именно такая нам и нужна!
После этого быстренько объяснил: актриса, игравшая Панночку, сейчас в больничке, нервишки лечит. А молодой театр живёт на самоокупаемости, вводиться на роль нужно срочно. Пьесу читать и текст учить – уже сейчас, а вечером быть у него на квартире и смотреть на видеокассете запись спектакля, чтобы запомнить мизансцены.
Вечером я стояла на пороге квартиры Гения, а они с женой срочно собирали вещи, чтобы переночевать у родителей. Видеомагнитофон был включён, бутерброды и чай
