ГЛАВА ПЕРВАЯ
Кэмрин Хендерсон ненавидела Валентинов день. Ненавидела подчеркнутую сентиментальность праздника, показные проявления чувств. Все эти открытки с сердечками и цветочками вызывают слезливое умиление у глупых романтиков, но не у Кэмрин. Она знает этому цену. Ох, уж она-то эту цену знает!
— Хлопотный выдался сегодня денек, правда? В Валентинов день посетителей намного больше, чем всегда! — сказала Анна, ее ближайшая подруга и лучшая работница кофейни.
Кэмрин облокотилась о стойку и переступила с ноги на ногу. Ее любимые черные кожаные сапожки до колен на высоких каблуках выглядели великолепно. Они стали неотделимой частью облика молодой стильной хозяйки одной из самых популярных кофеен Мельбурна, расположенной в Докланде — престижном районе города. Правда, трудно не устать, проведя целый день на таких каблуках…
— Сегодня все кафе и рестораны по соседству переполнены. Приятно знать, что романтика жива и будет жить! — с пафосом продолжала Анна.
Кэмрин слегка нахмурилась при слове «романтика».
— Конечно, это очень хорошо для бизнеса. Но для меня в этом празднике есть некая искусственность. Помпа, шум и блеск на один день, ведь в остальное время года эти «влюбленные», как правило, почти не разговаривают друг с другом.
Последние шесть лет Кэмрин повидала массу парочек, которые приходили в ее кофейню, держась за руки, нежно смотрели друг другу в глаза, любовно ворковали, преподносили друг другу розы и подарки. Иногда ей даже случалось видеть и предложения руки и сердца…
Она наблюдала все эти проявления чувств, радуясь, что ее саму такая сентиментальная чепуха совершенно не задевает. Но бывали другие дни, когда кофейня была пуста, когда горели свечи на столиках, и тогда она вспоминала тот давний Валентинов день…
С тех пор прошла целая жизнь.
— Ты единственная женщина, абсолютно чуждая романтике. Других таких не знаю. Может быть, не стоит все время уклоняться от стрелы толстенького маленького мальчугана? — Анна шутливо погрозила подруге пальчиком.
— Никогда в жизни! — Однажды стрела Купидона поразила Кэмрин, и шрам до сих пор ноет. — Да и зачем, ведь я нашла свою жизненную нишу, свое убежище.
Обе рассмеялись, когда она высоко подняла фирменную салфетку с яркой надписью «Кофейня «Убежище»» и передала ее Анне:
— Смотри, здесь так и написано.
— Босс всегда прав. — Анна покачала головой, — Но хочешь знать, что я думаю?
— Валяй, рассказывай, что у тебя на уме.
— Купидон любит пускать свои стрелы во всех направлениях, и ты, дорогая подруга, наверняка вскоре окажешься его мишенью. Какой-нибудь парень так тебе понравится, что ты познаешь сильные и страстные чувства. Тогда мы и поймем, как ты относишься к романтике на самом деле. Думаю, это будет настоящий романтический бунт.
— Такого не случится. Нет! Никогда.
Кэмрин сжала губы. Если бы только ее подруга знала, какие сильные и страстные чувства она испытывала к одному парню в далеком прошлом! И что случилось давным-давно в такой же Валентинов день…
Но сказала она другое:
— Вообще-то бунт и эпатаж — в моем духе. Потому я и ношу эти сапоги на работе.
— Да, ты всегда их носишь, — Анна посмотрела на сапожки Кэмрин.
— А ведь в них не так и удобно, — потрясла ножкой Кэмрин.
— Приходится немножко страдать, чтобы классно выглядеть, — Анна поправила серебряные браслеты на запястьях, которые она шутливо называла «мои доспехи», и добавила: — Мне бы, например, очень хотелось носить такие облегающие джинсы, шелковые блузки и сапожки до колен, но разве я могу себе это позволить?
— Ты всегда изумительно выглядишь, — Кэмрин говорила совершенно искренне. Просто Анна совсем другого типа, и стиль Кэмрин никак не подходил пышным формам ее подруги.
— Ладно, моя хорошая. Давай я сделаю наш фирменный каппучино, пока ты будешь заниматься теми двумя клиентами возле двери, — Анна с улыбкой кивнула на двоих мужчин, сидевших у окна, из которого открывался потрясающий вид Мельбурна. — Не похоже, чтобы они ждали стрелы Купидона.
— Откуда тебе знать, возможно, они обсуждают строительство дома их мечты? — Кэмрин хорошо знала Дирка и Майка, строительных менеджеров, которые частенько раскладывали на столике свои чертежи.
— Не думаю. Ты намекни им аккуратно, что пора уходить, а мы выпьем в тишине кофе.
— Знаешь, эти ребята по моей просьбе подобрали строительного менеджера и договорились, что я с ним сегодня здесь встречусь. Я ведь хочу перестроить мою квартиру. Поэтому давай сегодня без каппучино. Иди домой, я все запру.
— Конечно, босс, — шутливо отсалютовала Анна. — Погасить вывеску у входа, чтобы никто не заходил?
— Спасибо, я сама все сделаю. Спокойной ночи!
Анна ушла, а Кэмрин прошлась вдоль бара, поглядывая на часы. Пришел бы уж, наконец, этот менеджер. Ей нужно было как можно быстрее сделать все необходимые перепланировки в квартире, но до сих пор не удавалось договориться со строителями. Все, к кому она обращалась, отказывались, ссылаясь на занятость. Но причина, как Кэмрин подозревала, была в том, что она женщина.
Как же она это ненавидела! Да, она женщина! Сильная, независимая женщина, сосредоточенная на своих делах, добивающаяся своих целей. И с успехом! А парни со своим глупым мужским шовинизмом не в состоянии этого понять!
Прохаживаясь, Кэмрин неторопливо выключала светильники. В этот момент в кофейню вошел мужчина. Ну, наконец-то! — подумала она и пошла к нему, прихватив ключи. Быстро уладив дела с менеджером, она собиралась запереть кофейню и отправиться домой.
Но, подойдя поближе и разглядев вошедшего, Кэмрин уронила ключи. Ее надежды разрешить проблему перестройки своей квартиры исчезли. И сердце остановилось…
О боже!
Взлохмаченный, какой-то будничный, повседневный. Выгоревшие грубые хлопчатобумажные брюки, видавшая виды серая футболка, поношенные рабочие ботинки. Слегка отросшая за день щетина, еле заметные морщинки смеха вокруг глаз, маленькие ямочки в уголках рта, как будто созданного для улыбки…
Сейчас эта улыбка, широкая и полная тепла, была адресована ей. Улыбка, которую Кэмрин не сумела забыть, как ни старалась.
О, она старалась! Старалась долгих шесть лет, шесть одиноких, трудных лет. Несмотря на все усилия, улыбка Блейна Эндрюса мгновенно вернула ее назад, в давно ушедшие времена.
Впервые Кэмрин увидела эту улыбку в Валентинов день — так уж распорядилась судьба. В те времена эта улыбка редко покидала его лицо. Он был трогательно нежен, заботлив и внимателен. Оба были без ума друг от друга…
Неожиданная встреча после стольких лет разлуки словно погрузила Кэмрин в водоворот воспоминаний о любви, веселом смехе, ярком солнце, беззаботных летних днях на берегу лениво текущей извилистой реки с поэтичным названием Радужный Ручей.
