Александра Эйден
– Кранчестер! – сипло объявил идущий по вагону кондуктор и добавил: – Прибываем через две минуты.
Я захлопнула книгу и убрала ее в сумочку. Дама, сидящая рядом, торопливо доела булочку, отряхнула крошки на пол и схватилась за ридикюль так, словно боялась, что его вырвут у нее из рук. Немолодой господин, всю дорогу дремавший на диване напротив, суетливо пригладил волосы и натянул на голову цилиндр.
Поезд натужно заскрипел, дернулся пару раз, и остановился. Я поправила шляпку и бросила взгляд в окно. Картинка не радовала. Ветер гонял по пустому перрону опавший липовый цвет, каменное здание вокзала выглядело старым и обшарпанным, а смотритель, застывший на краю платформы с синим флажком в руках, флегматично смотрел вдаль, и на его лице было написано тупое равнодушие.
– Госпожа Эйден! – не успев сойти со ступенек, услышала я взволнованный голос Мэри. – Госпожа, я носильщика взяла! Давайте билеты, нужно вещи из багажного вагона забрать!
Служанка остановилась рядом, пытаясь отдышаться, а я огляделась по сторонам, подмечая мелочи, из которых обычно складывается первое впечатление о городе.
Взгляд выхватил белый фасад одноэтажного здания, потемневший от времени питьевой фонтанчик, гипсовую статую богини Леи, чахлую пальму в кадке и пятерку небогато одетых пассажиров, спустившихся на перрон из вагонов второго и третьего классов. Владельцы билетов первого класса сошли задолго до Кранчестера, и это лишний раз подтверждало тот факт, что затерявшийся на окраине королевства городок – самое настоящее захолустье. Впрочем, в моем положении это было, скорее, плюсом. Возможно, именно здесь, в графстве Уинтшир, у меня появится шанс начать новую, не обремененную тенями прошлого жизнь.
Ветер кинул под ноги обрывок конверта, и перед глазами мелькнуло смазанное видение: твердая бумага с вензелями, расплывающиеся строчки, размашистая подпись. Сердце тоскливо сжалось. Прошло уже четыре месяца, а мне по-прежнему было больно, совсем как в тот миг, когда я впервые прочитала письмо. Потом я читала его еще бесчисленное множество раз, пытаясь понять, что произошло, почему Берти так решил, откуда в нем столько ненависти и злобы. Но так и не смогла найти никаких причин его жестокого поступка.
Я вскинула подбородок. Не нужно возвращаться в прошлое. Его больше нет, как и леди Александры Монт.
– Госпожа, вы меня слышите? – суетилась Мэри.
Ее круглое веснушчатое лицо покраснело от волнения, а голубые глаза сверкали такой решимостью, словно моя горничная собиралась сразиться с драконом.
– Этак мы без вещей останемся, как есть сопрут! – причитала она, поправляя соломенную шляпку и бросая короткие взгляды то на выгружающего вещи кондуктора, то на флегматично застывшего рядом с нами носильщика.
– Вот, держи, – я открыла сумочку, достала билеты и протянула их горничной. – И картонку не забудь.
– Как можно, госпожа? – Мэри всплеснула руками и повернулась к пареньку с тележкой. – Ну? Чего встал столбом? Идем!
Я дождалась, пока парочка отправится к багажному вагону, и пошла к вокзальным дверям. Те неохотно открылись и захлопнулись за моей спиной с неприятным скрипом, словно жаловались, что кто-то потревожил их покой. Я сделала пару шагов и огляделась. Окрашенные темной охрой стены, два крошечных билетных окошка, пара лавок вдоль стен, едва уловимый запах сырости и мастики для пола – обстановка безлюдного зала полностью соответствовала названию городка. Кранчестер – вилась над полустертым расписанием поездов затейливая надпись, которая переводилась с нерейского, как Скромная обитель. Что ж, судя по всему, так и было.
«Зато здесь жизнь недорогая, – напомнила я себе. – И люди простые и сердечные».
По крайней мере, так заявил агент, когда я подписывала договор аренды. Нет, разумеется, я не торопилась доверять словам профессионального краснобая, предпочитая обо всем составить собственное мнение, но надеяться-то мне никто не запрещал? Тем более что это единственное, что мне оставалось.
– Госпожа, я все забрала, ничего не забыла! – довольный возглас горничной отвлек меня от раздумий.
Девчушка просто светилась от счастья, радуясь неожиданному повышению. Глупенькая. Одно дело быть пятой горничной в богатом доме в Вердофе, и совсем другое – единственной служанкой в маленьком домишке захолустного Кранчестера.