Не украшал его кудрей.
Пролог
На широкой поляне средибезграничного леса стоял небольшой постамент. Немногие помнят, для чего онпоставлен сюда. Мало людей выжило с той рассветной бойни. А кто остался жив,молчит о произошедшем. Никогда еще Междумирье не видело столь кровопролитногосражения. Безжалостная сеча, унесшая жизни тысячи существ. Одна великая битва,оставшаяся в памяти Древних на тысячелетия...
Ангелы и Демоны... в бесконечномсражении за людей и господство...
На постаменте была установленапронзающая бессменно весеннее небо колонна, изготовленная из черного мрамора.Почти по всей её поверхности лентами вились странные знаки, среди которыхвстречались руны пленения и возмездия. Колонна не рушилась очень долго. Многотысяч лет она стоит здесь и ни разу не поддалась власти стихии, жадности людей.Отчасти из-за ответственности Высших Сил, отчасти из-за того, кто прикован там.
...Его голос уже тысячелетие неразносился по равнине. Он давно не плакал, да вряд ли умел. Полные ненавистиглаза больше не смотрели на лазурное небо. Его огромные крылья цепями приковалик колонне, обвили некогда загорелое мускулистое тело побегами странногорастения с необычайно длинными шипами, пропитанными сильнейшим ядом. НоПрикованный был бессмертным, поэтому почти не чувствовал на себе губительноевоздействие отравы. За последние столетия Ему даже начинала нравиться боль.
И теперь Он мог смотреть в глазаприлетающим Высшим, скрывающим глубокое презрение во взгляде. К Ним Прикованныйпитал лютую неприязнь. Эта ненависть придавала остроты, подобно мексиканскомукетчупу, который жжёт во рту, заставляя совершенно не ощущать остальные блюда.Так и у Него. Он жил лишь неприязнью и местью, не сильно тратя силы наосвобождение. Прикованный знал, что отомстит.
Последователей Его братьев -миллионы. Дело, начатое тысячелетия назад, жило по сей день, стало гораздокрепче и сильнее. Он видел, как во многих мирах смертные уничтожали друг друга.Вполне ожидаемо... Люди всегда попадали под влияние Его братьев, олицетворяющихразличные грехи: зависть, гордыню, чревоугодие, гнев, похоть... Как никогдасмертные приблизились к концу существования своего рода. Не только вопределенном мире, например, Гее (хотя там в большей степени), а во всех сразу.Существо, слепленное по образу и подобию Творца, добровольно залезло в трясинуобыденности, которая затягивала с каждым столетием все больше. Даже некоторыеДемоны завистливо вздыхали, чудесно видя, какой кошмар творят люди.
А Он смеялся.
Месть... это сладкое слово. Всевремя Прикованный жил им. Каждый вздох, биение почти мертвого сердца Онпосвящал своему отмщению.
Столетия заточения. Многие годызлобы на весь мир. Вечность пороков, захвативших Его бессмертную сущность... Ижизнь, словно в аду. Хотя в Тартаре, по мнению Прикованного было гораздолучше...
Однажды Он вырвется отсюда. О,да! Прикованный с удовольствием слушал звуки далеких миров, отделенных от этойтемницы, Междумирья, лишь тонкой призмой. Любимые создания Адоная даже безглавных зачинщиков, братьев-Демонов неплохо устраивают пожарища, бунты, войны имор! Надо признать, Прикованный был сильно удивлен. Столько бед, тяжести... Нетбольше в мирах спокойствия. Вера угасает в душах смертных, а Высшие Ангелы, каких звали люди на Гее, не спускаются на землю. Везде правит жестокость и...золото. Знание этого дает Ему силы бороться. Скоро Он вырвется. Годы заключенияпрошли, открывая путь в совершенно новый мир. Недолго осталось ждать. Всеголишь мгновения, ничего не значащие для того, кто бессмертен.
Прикованный поднял свое лицо кнебу, и бледные губы прошептали едва слышно: "Скоро"...
Глава 1
Жизнь - это состояние, когдалюбишь тех, кто
тебе нравится, и стараешься неразорвать глотку
другим, которые лезут без очередиза счастьем.
Таимиресса Миркан
Таис
Я захлопнула книжку. Надоело.Если Наполеон хочет, чтобы мы такое читали, пусть давится сам! Не собираюсьвыслушивать его нотации о... мифах. Не могу понять, как Полика взяли надолжность преподавателя? Ну-ка, что у вас ассоциируется со словом"историк"? Суховатый, высокий дядечка в очочках, одетый в светлыебрюки, рубашку и жилет. С немного задумчивым взглядом; плывущий где-то впериоде Ренессанса. Наполеон не подходил по всем критериям. Нет, из него такойже историк, как из меня - балерина!
"Основа истории с началавремен", которую я только что закрыла, обиженно щелкнула страницами. Яусмехнулась и попыталась усмирить книжицу убедительным подзатыльником."Основа" не менее мудро решила откусить мне руку, чтобы заставитьменя, наконец, сесть за уроки. Она разочарованно хрюкнула, когда я спасла своимногострадальные пальцы. Нет, это не книжка! Это какая-то садистка!
- Чего тебе надо, книгателефонная? Ты хоть знаешь, что такое история для подростка моего возраста?Смертный приговор! - попыталась я достучаться до печатных мозгов книги.
Она хлопнула страницами. Накрасноватой обложке загорелись золотистые буквы:
"А ты представляешь, чтотакое конец света на истории? Не будешь учить - познаешь!"
Я разозлилась. Ах, она...
- Ты кого пугаешь, энциклопедиядомашняя! На макулатуру отправлю!
- Что за шум, а драки нет? -раздался бойкий голос за спиной.
Не оборачиваясь, я метнула назаднебольшой магический томик А.Фигенова. Послышались глухой удар, гневноесопение, рык, и горячие руки стали усердно душить мою бедную шею. Я немедленноначала изображать ужимки висельника. Эх, во мне умерла актриса! Оченьдостоверно получается, между прочим! Знаний на этот счет было достаточно.Кажется, мою бабку по отцовской линии однажды решили повесить за колдовство. Аона взбесилась, спалила орудие пыток, превратив весь народ в свиней. Надо былознать, с кем связываться!..
- Ты дура, что ли? Больно же! -возмутилась подруга.
Вот и славно! По фехтованию пустьмне поставят "пять". По истории же...
- Ты выучила? - хмуро спросила я.
Нея оставила в покое мою шею иуселась на стул. Она с вежливым беспокойством взглянула на меня. Наверно,именно так смотрят медсестры на безнадежно больных. Эй! Я не такая!.. Вроде бы.
