События в книге разворачиваются во время 7-го сезона сериала «Сверхъестественное», между эпизодами «Милые бранятся – только тешатся» и «Убойное чтиво».
Пролог
Сьерра-Невада, 1846 год
Он мог думать только о еде. Мысль о ней звенела в каждой клетке его тела. Каждую мучительную секунду он думал о том, где найти еду. О том, как он, наконец, почувствует ее вкус. О том, как она наполнит его пустой живот. Ночью ему снилась еда: бифштекс, тушеное мясо с картофелем и морковью, теплое печенье, свежая печеная кукуруза и жареные цыплята. Но стоило ему усесться за воображаемый пир, как он просыпался, и горячие слезы струились по его лицу. Он кричал в темноте, оплакивая исчезновение этой еды, пусть и приснившейся. Горстями запихивал в рот снег, пытаясь заглушить ужасный голод. Последние несколько недель он ел кору и лишайники, и старые, прохудившиеся кожаные сапоги. Он проглотил часть шерстяного одеяла и сосал щепки, жалея, что это не куриные косточки, которые можно было бы разгрызть и добраться до мозга. Вожделел печенку с луком, свиные отбивные в яблочном соусе, свежий хлеб с маслом. Всхлипывал. Голод захватил уже не только желудок, он распространился по всему телу, поселился в костях, разлился по горящей коже, наполнил затуманенный жаром мозг. Нужно найти еду. Мясо. Его маленькая группа на снегоступах покинула Отряд Доннера двадцать четыре дня назад. Они должны были перевалить через предательские горы, добраться до Медвежьей долины и вернуться с припасами и помощью. Они взяли с собой мясо – несколько полосок, вырезанных из туш забитых лошадей, – но оно быстро кончилось. Они надеялись подстрелить кроликов или оленя по дороге, но удача отвернулась от них. Словно лес восстал против ужасной зимы, и звери покинули его.
За несколько месяцев до того, как лег снег, их проводник Чарльз Стэнтон ушел в Большую Долину и вернулся с припасами, мулами и двумя индейцами мивок[1]. Распределив припасы, он велел немедленно готовиться к переходу. Но они слишком устали. А потом пришел снег, и все оказались в ловушке. Теперь от Стэнтона не было никакой пользы. В начале пути он вел их группу, которую они прозвали «Отчаянная Надежда». А несколько недель назад сел в снег, зажег трубку, выпустил облачко дыма и сказал остальным идти дальше. Он обещал догнать их к вечеру, но едва ли в это кто-то поверил. Даже сам Стэнтон. Его поразила снежная слепота, а тело исхудало сверх всякой меры. Когда он так и не присоединился к разбитому на ночь лагерю, все промолчали. Все знали, что он мертв.
Теперь лишь индейцы вели их через бесконечные сосновые леса и изнуряюще глубокие снежные заносы. Фостер не мог вытерпеть еще один день хруста снегоступов по подмерзшему снегу. Не мог вытерпеть мысли об еще одной ночи, когда все жмутся к огню и молча смотрят в темноту пустыми глазами. Он больше не верил, что мивоки знают дорогу. Где подвох? Они должны были отлично ориентироваться в лесу, но за все эти дни не нашли мясо. До этого дня Фостер со своей семьей больше двух месяцев голодал у озера. Отряд «Отчаянная Надежда» сидел у тусклого костра, солнце почти скрылось за горами. Холод пробирал до костей. Фостер смотрел, как индейцы сидят по другую сторону огня и тихо переговариваются на языке, которого он не знал. Они были с переселенцами с октября, но так и не стали частью группы. А теперь они заблудились. Фостер знал это. Живот бурлил и урчал, протестуя против пытки, которой подвергалось тело с тех пор, как они оказались в снежном плену. Неужели он должен бездумно идти за ними? Они ведь запросто могли водить их кругами.
Мивоки переговаривались и указывали на лес, обсуждая очередную часть пути. Они не знают. Они заблудились. А может, знают и просто собираются вести группу на верную смерть. Может, в этом и состоит их замысел. Фостер положил ладонь на ноющий живот. Несколько недель назад речь зашла о том, чтобы пожертвовать кем-нибудь ради спасения остальных. Предлагали дуэль. Или лотерею, где проигравшего убьют и съедят. Потом умер Антонио, отвечавший за животных, а затем – Франклин Грейвс, сделавший снегоступы для всей «Отчаянной Надежды». Патрик Долан потерял рассудок – сорвал с себя всю одежду и убежал в темноту. Позже он вернулся, но тоже умер. Фостер с жадностью вгрызался в куски, вырезанные из его бока. Затем погиб двенадцатилетний Лемюэль Мерфи. Они высушили немного мяса и двинулись дальше.
Прошло много дней с тех пор, как запасы подошли к концу. Люди сидели вокруг огня и молчали. Некоторые начали жевать кожаные ремешки снегоступов. Возможно, они все-таки устроят лотерею… Или с кем-нибудь случится несчастный случай: сорвется с утеса, упадет в ледяную реку. А может, кто-то умрет и без лотереи. Те, кого и за людей можно не считать.
В сотый раз за последние несколько недель взгляд Фостера остановился на мивоках. Глядя на них, он встал и снял винтовку с плеча. Они сразу заметили его движение. В последнее время они тоже следили за ним настороженными взглядами. Фостер подозревал, что кто-то из группы предупредил их. Если так, он должен добраться до них первым. Они ведь все равно не настоящие люди, правда? Не то, что белые из его отряда. Мивоки – варвары. Не то, что цивилизованные люди вроде него. Их смерть не будет большой потерей.
Один из индейцев, Льюис, пихнул товарища и указал на Фостера. Второй (Фостер не знал его имени… Сальвадор? Какая разница, они не настоящие люди с настоящими именами, они всего на шаг ушли от зверей) встревожено обернулся. Мивоки медленно поднялись на ноги. У них не было ружей, только ножи. Они тоже голодали, и их мокасины протерлись до дыр, видно было голые окровавленные ступни.
Их будет легко выследить. Куда бы они ни пошли, останутся следы.
Фостер прицелился. Мивоки побежали. Поселенцы равнодушно проводили их глазами: люди были слишком измучены, чтобы реагировать.
Фостер шел по кровавым следам среди деревьев. Индейцы ослабели больше, чем он. Они отказывались есть человеческую плоть и бродили по заснеженному лесу в поисках съедобных растений. Их ножи не касались мяса, съеденного Фостером. Он знал, что рано или поздно догонит их.
Несколько дней спустя на небольшой поляне Фостер выследил и застрелил первого. Оставался второй. Фостер уже чувствовал вкус теплого мяса во рту, представлял, как оно соскользнет в горла, наполнит живот. Заметив второго индейца, в ужасе бегущего по краю поляны, Фостер выстрелил ему в спину. Мивок упал, окропив кровью девственно белый снег.
Нечеловеческий торжествующий крик Фостера разнесся по тихому лесу, вспугнув птицу.
Сегодня вечером он сможет поесть.
Глава 1
Тонопа, штат Невада. Наши дни
