Книга Голландская могила - Моника Кристенсен

В кабинете, расположенном в здании старой электростанции, было не продохнуть. Там, склонившись над чашками с самогоном и кисловатым кофе, сидели трое работяг из Ню-Олесунна. В своё время в это крошечное помещение с трудом втиснули обшарпанный диван, письменный стол, теперь приткнувшийся к стене, и колченогое конторское кресло без подлокотников. На стенах висели плакаты, напечатанные в пятидесятых и прикрывавшие самые отвратительные пятна. Механик притащил с собой обогреватель, и теперь тот тихо потрескивал, пытаясь победить подступавший с улицы холод. Утро ещё только занималось, и на ясном небе висела луна, заливая светом скованные стужей ледники вокруг Ню-Олесунна.

Научный городок располагался далеко на севере – дальше люди просто не выжили бы. Перед наступлением зимы учёные собрали приборы и уехали. Лаборатории опустели. Люди возвращались сюда лишь в апреле или мае, а основная исследовательская деятельность приходилась на лето. Однако были здесь и те, кто не уезжал, те, благодаря кому зимой жизнь в городке не умирала окончательно. Никто из зимовщиков особо не распространялся про полярную ночь или одиночество. Разговаривали они грубовато, а от их шуток, казалось, и молоко запросто могло скиснуть. Свободное время они проводили в охотничьих избушках и гоняя на снегоходах.

Была суббота, и официально рабочий день уже закончился. Но наступали выходные, и впереди их ждал целый свободный день. Жители разбились на небольшие группки, чтобы пропустить стопку-другую перед тем, как разбрестись на заре по домам. Множество старых домов в посёлке уже больше тридцати лет стояли пустыми – жильцы уехали оттуда сразу после закрытия шахт.

Иногда трое друзей пробирались в один из домов, который когда-то принадлежал, видимо, какому-нибудь горному мастеру – давно умершему, рассаживались на сделанных в пятидесятых креслах, среди детских игрушек и пахнущих плесенью книг и проводили там не один весёлый вечер с бутылкой чего-нибудь покрепче. Но когда об этих ночных вылазках узнал начальник станции, им не поздоровилось. Он на несколько недель ввёл ограничения на употребление спиртного, и поэтому в этот раз неразлучная троица обосновалась в каморке механика в здании бывшей электростанции. Здесь было так холодно, темно и пыльно, что сюда никто бы и не подумал соваться.

Через час механику пришлось на несколько минут покинуть весёлую компанию. Он встал и вышел на лестницу, но двое собутыльников едва заметили его отсутствие. Туалет располагался в другом конце ветхого каменного здания, и путь туда пролегал по просторным залам с покрытыми пылью генераторами. Механику эта дорога не нравилась. В привидения он не верил, но расхаживать по холодным тёмным помещениям, на стенах которых за много лет намёрзли сосульки, ему не хотелось. Поэтому он вышел через боковую дверь на улицу и пристроился на верхней ступеньке старой деревянной лестницы.

Ночь выдалась тихая и спокойная. Механик замер, слегка покачиваясь: лестница здорово обледенела, и поэтому его ноги в ботинках на деревянной подошве скользили. В этом году самые страшные морозы вновь пришли в марте. Стужа крепко вцепилась в городок и уже несколько недель не ослабляла хватки. Пару часов назад температура упала до минус сорока. Сейчас, правда, чуть-чуть потеплело, но механик всё равно постарался управиться побыстрее и вскоре уже застёгивал ширинку. Он замер и напоследок взглянул на небо над деревянными домиками Ню-Олесунна и на линию залитых лунным светом гор на горизонте. Лёд на морском берегу словно впечатывался в тёмное небо, а ещё дальше, совсем возле воды, поблескивал ледник Конгсвеген. Край ледника на пятьдесят метров вздымался над водой, так что на снегоходе заехать на ледник прямо с фьорда ещё никому не удавалось. Зато трасса, ведущая в Лонгиер, южнее проходила прямо вдоль берега, поднимаясь по крутым холмам к моренному валу, а на востоке взбиралась на горные кряжи.

Механик уже собрался было вернуться внутрь, когда заметил по другую сторону Конгс-фьорда, возле полуострова Блумстрандойя, какое-то тёмное движущееся пятно. Зрением он отличался неплохим, но пятно было чересчур далеко. Не двигайся оно – механик вообще едва заметил бы его. Он прищурился и поёжился. Тёмное пятно двигалось необычайно быстро. Снегоход? Механик замер, перестал дышать и прислушался. Нет, ничего – только жужжание генераторов на новой электростанции неподалёку. И больше ничего. В эту ночь даже ветер не взметал в воздух снег, одеялом укутавший стены домов и поблёскивавший на морозе.

Сначала механик решил вернуться в помещение, а про пятно забыть. Но когда он вошёл в прокуренную каморку, то первым делом снял с гвоздя возле двери бинокль. Приятели взглянули на него, но даже и не заметили, что механик вновь вышел на улицу. Его не было ещё несколько минут, а потом он вернулся и молча опустился на конторское кресло. На этот раз его собутыльники почему-то прервали беседу и уставились на него. Лицо его заливала какая-то сероватая бледность, а вокруг глаз виднелись красные круги от бинокля. Электрик вздрогнул. Что-то случилось – решили они с водопроводчиком.

– Там снегоход на льду. Похоже, на ледник едет.

Приятели молча, выжидая, смотрели на механика. Странно, что кто-то решил прокатиться на снегоходе именно сейчас, холодной тёмной ночью.

– Там, на льду около Блумстрандойя. И едет прямо на Конгсбреен.

Двое других медленно кивнули. Из-за приливов и отливов лёд возле ледника Конгсбреен нередко трескался, а по самому леднику передвигаться было крайне опасно. Порой люди падали в ледниковые трещины и разбивались насмерть. Год назад ледник выбросил старый снегоход – когда-то давно на нём ездил один из туристов. Тогда все местные жители ждали, что лёд вскоре вернёт и самого туриста – или, точнее говоря, его останки.

– Да уж, ночью там ездить опасно, – медленно произнёс электрик, судя по диалекту, уроженец Южной Норвегии, – но это ж наверняка кто-то из Ню-Олесунна? Значит, и дорогу знает, верно?

Механик покачал головой. Кое-что ему совсем не нравилось. Он понимал, что расскажи он все начистоту – и придётся очень пожалеть. Над ним потом всю зиму будут насмехаться. И возможно, протрезвев, он откажется от своих слов. Но как раз сейчас остановиться он был уже не в силах. Его прямо-таки распирало.

– Я в бинокль поглядел. Смотрю – а на снегоходе двое. А у того, что сзади сидел… – механик схватил бутылку со спиртом и жадно отхлебнул прямо из горлышка, – у него, похоже, головы-то и не было. Тело вроде как было, но только до плеч.