Посвящаем эту книгу Маурин Бейрн — старому другу, верному союзнику, сердечному помощнику и опытному гиду — с благодарностью за многолетнюю добрую дружбу
Глава 1
Янаба Мэддок и Шон Шонгили шли, держа друг друга за руки, в темноте, которую освещали только мерцающие звериные глаза и огоньки свечей. Барабанная дробь уже смолкла, сменившись мягким журчанием струящейся воды, биением множества сердец и дыханием сотен живых созданий. И одно сердце стучало громче всех барабанов и бубнов, одно взволнованное дыхание теплым ветром колебало пламя свечей при каждом выдохе.
— Нам точно нужно делать это здесь? — встревоженно прошептала Яна на ухо отцу своего ещё не рожденного ребенка. — Получается, что планета выступает в качестве посаженой матери, что ли? Передает меня в твои руки?
Шон улыбнулся и подмигнул ей.
— Никто не может заставить тебя пойти против твоей воли, дорогая. Скажем просто, что планета выступает как самый уважаемый свидетель на нашей свадьбе.
«…уважаемый свидетель…» — разнеслось эхом под сводами пещеры. — «…уважаемый свидетель…»
Шон остановился, и Яна замерла рядом с ним.
Все, что она знала наверняка, это то, что обряд венчания проходит по традициям Сурса.
Последние два месяца Яна была слишком занята своими новыми обязанностями на посту главы администрации Сурса и не могла урвать лишнюю минутку, чтобы поближе познакомиться с местными правилами традиционной свадебной церемонии. А потом наступил день свадьбы. Банни Рурк, племянница Шона и одна из помощников и советников по делам Сурса, сказала, что основная часть обряда похожа на лэтчки, праздник с особенными сурскими песнями, которые поют ночью под плеск горячих источников. Яна уже слышала подобные песни, когда впервые оказалась на этой планете. В данном же случае ночная песнь должна была исполняться в начале обряда, а не в конце. Именно песнями жители Сурса отмечали все важные и значимые общественные события. Их сочиняли либо по образцу древних ирландских саг, либо просто белыми стихами, которые и декламировали, отбивая ритм на барабане. Сердце Янабы пело от любви, и она просто позволила людям, которым доверяла и которые уже не раз спасали ей жизнь, вести себя через все положенные церемонии.
Два часа назад лучшая портниха Килкула, Эйслинг Сенунгатук, привезла наряд, который она изготовила специально для Яны — длинное платье из пушистых кроличьих шкурок, сшитых шерстяными нитками. Это было платье с расклешенной юбкой, отложным воротом и длинными широкими рукавами. Искусно вывязанные кружевные вставки наряду с украшениями из стеклянных бусин и кусочков горного хрусталя придавали наряду праздничный вид.
Хрусталики огранили и отполировали, и теперь они переливались и отбрасывали яркие блики во все стороны. Наряд был желтого цвета — традиционный цвет свадебных одежд, как пояснила Эйслинг. Кроликов, пожертвовавших свои шкурки на платье, ловили охотники со всей деревни. Темно-желтая куртка Шона была оторочена бобровым мехом и расшита голубыми и белыми бусинами.
Огоньки свечей придвинулись ближе, образовав вокруг новобрачных круг, и Клодах Сенунгатук, сестра Эйслинг, целительница и хранитель памяти Килкула, вышла на середину и встала напротив Шона и Янабы. С удивлением Яна заметила, что у ног Клодах вилось несколько её знаменитых рыжих кошек. Глаза животных мягко лучились и загадочно блестели в свете свечей.
— Шон Шонгили и Янаба Мэддок, мы пришли сюда, ибо узнали, что вы хотите сказать всем своим друзьям и родичам нечто важное. Мы собрались в этом месте, где планета лучше всего сможет расслышать ваши слова. Правда ли это?
— Да, — сказал Шон. — Я хочу спеть песню для всех вас.
— Спой нам, — ответил из темноты тихий хор голосов, который сопровождало мягкое горловое мурлыканье кошек, приглушенное ржание кудряшей и одобрительное рычание собак.
«Спой», — повторило эхо.
Яна даже представить себе не могла, сколько живых созданий собралось сегодня в пещере. Казалось, что цепочка гостей тянется от самого поселка — все мужчины и женщины, дети, лошади, кошки и более крупные коты-охотники и даже все ездовые собаки из упряжек. Незадолго до того, как Клодах, которая шествовала рядом с женихом и невестой во главе колонны, завела их в пещеру за горячим водопадом, Янабе показалось, что из кустов выпорхнули птицы и тоже присоединились к процессии.
Шон откашлялся. Пламя свечей отбрасывало на его лицо легкие тени, смягчая суровые складки у рта. Он запел:
Янаба, она встретила врага,
Приехав к нам, но встретила и друзей
И сама стала другом.
Она встретила меня, и я нашел любовь.
Айя-а!
Ради друзей, которые сейчас рядом,
Ради любимого, который держит её руку,
Ради всех людей и мира, давшего ей приют,
Она снова и снова встречалась с врагом.
Айя-а!
Янаба, ты знаешь обо мне все,
Янаба, ты владеешь моим сердцем,
Янаба, ты любишь моих друзей и мой мир,
Янаба, ты хранишь в себе наше будущее,
И я говорю, взяв в свидетели весь мир,
Что хочу вечно быть с тобой.
Айя-а!
У Яны внезапно пересохли губы. Что-то мягко, но решительно толкнуло её под самое сердце. По животу прошла легкая дрожь, и ей подумалось: отчего ребенок так рано дает о себе знать? Неужели он подталкивает её к ответу на песню жениха? Она взяла Шона за руки, ища поддержки и ободрения, и стиснула их так крепко, что даже испугалась — не оставить бы синяков. Но он тоже сжал её пальцы в ответ, придав тем самым силы и храбрости, в которых она так нуждалась. Неожиданно Яна почувствовала себя такой вдохновенной и легкой, что, если бы Шон не держал её за руки, она скорее всего взлетела бы под потолок пещеры.
Шон Шонгили, мой друг и моя любовь!
Я пред тобой, женщина, для которой единственной песней
Были война и смерть.
Как спеть мне обо всем, что меня переполняет?
Ты вернул мне жизнь, когда я умирала,
Дом, когда у меня не было крыши над головой
За многие годы скитаний.
Семью, когда мои родные все погибли.
Живой росток,
Когда я думала, что могу нести лишь смерть.
Ты показал мне новый мир и
Пригласил меня в новую жизнь.
И я все приняла.
В древних песнях более искусные певцы
Пели: «Ты целый мир для меня».
Я повторю за ними:
Шон Шонгили, ты целый мир для меня,
И мой мир — в тебе.
Люблю тебя. Я твоя, а ты мой.
Как говорили на Земле: «Мой суженый».
И тогда Шон обнял её и поцеловал, наклонившись осторожно, чтобы не задеть её живот, который ещё не выпирал, но уже раздался и округлился.
