ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лина в последний раз стрельнула глазами в зеркало, спрятанное от любопытных взоров зрителей за боковыми занавесями, и насмешливо усмехнулась своему отражению. Выражение ее лица недвусмысленно говорило, что она вполне собой довольна. Мда, что тут сказать, на нее глядела, посверкивая светло-зелеными глазами, высокая красивая девушка с прямым точеным носиком и полными чувственными губами. Сквозь тонкое кружево подвенечной вуали просматривались красиво уложенные длинные светлые волосы. Окутанная великолепным атласом и изумительными кружевами, она как будто сошла с полотен Гейнсборо.[1]Ну просто фантастически продуманный Клодом финал, изюминка или, как говорят, гвоздь программы его благотворительного показа мод!
Сияющие глаза затянулись печальной дымкой. Когда-то – сколько лет прошло! – она так мечтала облачиться вот в такой же неподражаемо прекрасный наряд! И все для него… для него одного. А вот теперь…
Гордо распрямив плечи, Лина растянула полные губы в обольстительной улыбке и скользнула вниз по подиуму. Зеленые глаза пробежались по изысканной публике. Баронский зал был заполнен до отказа. Лина плавно двигалась по подиуму, изредка застывая в грациозных позах и расточая улыбки – всем и одновременно никому. Затем последний поворот и – эффектное исчезновение за занавесом под оглушительный шквал аплодисментов.
У выхода собралась небольшая группка фоторепортеров. Сойдя со ступеней, Лина послала им приветливую улыбку, сделала несколько изящных шажков и с облегчением опустилась на заднее сиденье ослепительно белого «роллс-ройса», припаркованного на обочине.
Стоял прекрасный августовский вечер; небо над Лондоном окрасилось лучами заходящего солнца, здания купались в розовато-золотых потоках света.
Лина оправила натянувшееся на бедрах облегающее черное платье и вздохнула. Осталось провести сегодняшний вечер – последний! – с какой-нибудь престарелой супружеской четой, и она – о Господи, губы дрогнули в улыбке, – она свободна! Лина Лоренс сойдет со сцены, и возродится из пепла Кэтлин Лоренс Мелдентон, которую ждет не дождется карьера дизайнера, а может, и деловой женщины.
– Приехали, мэм.
Вежливый голос шофера вывел ее из задумчивости. Выглянув из бокового окна, она отметила, что машина остановилась у большого многоквартирного дома, расположенного на набережной Темзы. Шофер открыл дверцу с ее стороны, но, прежде чем она успела поблагодарить его и выйти, произошло нечто, от чего дыхание ее остановилось в груди на полувздохе: на сиденье рядом с ней скользнул высокий мужчина, и тут же раздался его глубокий мелодичный голос:
– Привет, Кэти! Сколько лет прошло, а ты все так же прекрасна. Годы явно обошли тебя стороной. Должен признаться, правда, я не в восторге от такого обилия косметики. – При этих словах загорелый указательный палец правой руки фамильярно прошелся по ее щеке. – А почему рот приоткрыт? Это что, приглашение к поцелую, милая моя Кэти? – Обволакивающий низкий голос медлительно растягивал слова, черные, влажно мерцающие глаза оглядывали всю ее с нескрываемым наслаждением. – Или, может, мне надо называть тебя Линой?
Уже сто лет, мелькнула мысль, сто лет никто, кроме отца, не называл ее этим именем – Кэти. Странно, ведь всего две минуты назад самым ее горячим желанием было вновь обрести его. Сердце гулко забилось где-то у шеи, едва она взглянула в красивое лицо этого большого человека, оттеснившего ее в самый уголок заднего сиденья «роллс-ройса».
Джейк Грэнтон… Какою волею судеб забросило его сюда, на эту улицу и именно в этот час? Она недолго раздумывала об этом, просто не хватило времени, и только матовая кожа щек заполыхала гневным румянцем.
– Какого дьявола! Что ты здесь делаешь? Немедленно выметайся из машины, слышишь, сию же секунду! – сердито выкрикнула она.
Но уже в следующее мгновение ей пришлось краснеть по другой причине: темные глаза Джейка собственнически прошлись по ее лицу, золотистым волосам, затем спустились к оголенным плечам, потом еще ниже – к полной упругой груди, едва прикрытой облегающим черным лифом платья и оттого выглядевшей еще более сексапильной. Словно не в силах оторваться от этого зрелища, глаза Джейка Грэнтона задержались несколько дольше, чем надо, на ее груди и только потом опустились к бедрам и скользнули по изысканным линиям длинных точеных ног.
Короткое платье без бретелек едва закрывало ее колени. Смоделированное самим Клодом, оно было задумано специально для финального выхода. Так называемый молодежный стиль. Сейчас она горько пожалела, что ему все-таки удалось уговорить ее надеть этот наряд, но разве с Клодом поспоришь…
Одернув короткую юбку, руки импульсивно взметнулись к груди. Созданный Клодом образ не был предназначен для этого человека, чье сексуальное влечение к ней, которое он и не думал скрывать, вызывало в ней ответное, но такое нежеланное чувство.
– Ты что, оглох? Я же сказала – убирайся отсюда! – выкрикнула она, вложив в этот возглас всю силу своего гнева.
На водителя она не смотрела, но боковым зрением отметила нерешительное выражение на его изборожденном морщинами лице и руку на дверце машины – то ли закрывать, то ли нет.
– У вас все в порядке, мэм? – учтиво спросил шофер. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет.
– Да. – Глубокий бас перекрыл ее голос. – Дама назначила мне свидание на сегодняшний вечер, а я, приятель, выложил за это три тысячи фунтов, представляешь? Если не веришь, проверь карточку агентства. Не теряй времени, дружок. Меня зовут Джейк Грэнтон.
Лина с изумлением наблюдала за тем, как водитель выудил из кармана карточку, прочел, что там было написано, и сверил ее с документами, предъявленными Джейком.
– Вроде все нормально, сэр, – сказал он наконец и, бросив короткий взгляд на Лину, захлопнул дверцу, забрался на свое сиденье и включил зажигание.
Автомобиль мягко тронулся, а Лина беспомощно залепетала:
– Подождите… Да подождите минуту…
– Ты меня удивляешь, Лина. Просто на глазах теряешь свое достоинство, – сквозь шум мотора прозвучал низкий бархатный голос. – Поступать так со мной, одним из твоих многочисленных поклонников, по крайней мере нечестно.
Огромным напряжением воли она взяла себя в руки. Где-то допущена досадная ошибка, и допущена, надо признать, именно ею, и никем другим.
– Не понимаю, Джейк, что все это означает. У меня назначено свидание с одной добропорядочной супружеской парой. Он – милый седовласый джентльмен, будет со своей женой. Что ты на это скажешь? – как можно спокойней поинтересовалась она.
– Этот милый седовласый джентльмен, как ты его называешь, мой агент на аукционе, и он должен был предупредить тебя, что вместо него на ужине будет кто-то другой, не так ли? Ни слова о жене, заметь. Если затрудняешься припомнить, можешь справиться у своего дружка Клода.
