ГЛАВА ПЕРВАЯ
Байрон Мередит всегда гордился своими архитектурными проектами, очень гордился, даже если они не воплощались во что-то выдающееся, как он их задумывал. Здание же галереи было достаточно скромным. У него не было очарования, как у аэропорта в Северной Европе, или сияния, как у отеля в Южной Африке, или любого другого его проекта, которые принесли Байрону международное признание. Просто ему было приятно сделать что- то для города, в котором он провел свои студенческие годы.
У Байрона выдалось несколько свободных минут перед деловой встречей, поэтому он решил воспользоваться случаем и осмотреть все здания по обеим сторонам от галереи. И тут его внимание привлекло что-то на другой стороне оживленной главной улицы.
Но это было отнюдь не заинтересовавшее его здание, а женщина в розовом костюме — жакет с короткой юбкой, — с длинными рыжими волосами, собранными в хвост на затылке. Она была невероятно привлекательна: с гордо поднятой головой, в каждом шаге — уверенность. Женщина не смотрела по сторонам и выглядела очень деловой и серьезной.
Сердце Байрона глухо застучало в груди. Может, он грезит? Она ли это? Да, этот мираж определенно выглядел как Элли — правда, уже повзрослевшая и не такая наивная, но Элли! Хотя он уже несколько раз встречал похожих на нее женщин. У них были такие же огненно-рыжие волосы и такие же обольстительные формы. Но когда он пытался догнать их, попадал в глупое положение.
Теперь же он не сомневался, что это Элли. И твердо знал, что должен заговорить с ней, прежде чем она исчезнет. Не задумываясь, Байрон шагнул на проезжую часть.
Машины неслись непрерывным потоком по двум встречным полосам, и ни одна не собиралась останавливаться, чтобы пропустить его. Не успевал он увернуться от одной машины, как прямо на него неслась другая. Визжали тормоза, автомобили оглушительно гудели, и на него сыпался поток проклятий. Но он не слышал ничего.
Как одержимый, Байрон лавировал между машинами, то перепрыгивая через капоты, то отступая на шаг. В конце концов, скорее благодаря удаче и везению, он благополучно перебрался на другую сторону.
Женщина в розовом уже заворачивала за угол, когда он в отчаянии выкрикнул ее имя. Даниэлла обернулась — на ее лице было написано потрясение. Он увидел, как расширились ее прекрасные глаза и как приоткрылся соблазнительный ротик.
— Байрон, — сказала она охрипшим от волнения голосом, когда он наконец догнал ее. — Вот уж кого я не ожидала увидеть. Что привело тебя в Бирмингем?
— Дело, — сообщил он кратко, явно не желая об этом говорить. — Господи, Элли, ты прекрасно выглядишь!
Она действительно замечательно выглядела. За эти почти десять лет она повзрослела, превратившись из хорошенького подростка в сногсшибательную женщину. Как это он мог когда-то позволить ей уйти?
Элли не ответила: «Ты — тоже», а просто стояла и молча смотрела на него. Встреча ее ошеломила и уж совсем не обрадовала, а лишь причинила адскую боль. Хотя, вероятно, этого и следовало ожидать.
Он снова хотел повторить ей, что она восхитительно выглядит, но не стал. Вместо этого с настойчивостью в голосе произнес:
— Нам нужно поговорить. К сожалению, сейчас я должен бежать. Не могли бы мы встретиться попозже — ради старых, добрых времен? Ты не против?
Она выглядела невероятно: ее фарфоровая кожа сияла здоровьем, и даже веснушки, которыми он так беспощадно дразнил ее когда-то, смотрелись очаровательно.
Даниэлла покачала головой.
— Не стоит. Старые времена были не такими уж добрыми и счастливыми, разве не так?
Ее ясные, широко поставленные голубые глаза с вызовом смотрели в его синевато-серые, как бы предлагая опровергнуть ее слова.
Он знал, что она ответит отказом. В те минуты, когда он, как лягушка, прыгал по капотам машин, он знал уже это и не надеялся быстро получить ее согласие. И все же его пронзило острое чувство разочарования.
— Было несколько счастливых, — заметил он. И в его взгляде тоже мелькнул вызов.
— Возможно, были — в самом начале, — пожав плечами, согласилась она. — Но ведь очень скоро мы обнаружили нашу несовместимость. Поэтому не вижу смысла в разговоре.
Байрон даже и не пытался скрыть досаду.
— Я не собираюсь настаивать, Элли. Я знаю, что ты снова вышла замуж. — И заметив, что она нахмурилась, быстро добавил: — Я просто подумал, что было бы неплохо поговорить, вот и все, просто поговорить о том, что произошло в твоей жизни.
— Как раз это я и не желаю обсуждать! — твердо заявила Элли. — В тот день, когда мы с тобой развелись, ты перестал для меня существовать. — Казалось, она хотела еще что-то добавить, но сдержалась и вместо этого произнесла: — Извини. У меня тоже дела, и я уже опаздываю. — Сказав это, она повернулась и ушла.
Байрон не мог поверить, что это возможно. Бежать за ней, чтобы продолжить разговор? Ведь так много надо ей сказать! Да и нельзя позволить ей вот так уйти! И протягивая к ней руки, шепча ее имя, он устремился было вслед, но… его встреча с Саммерсом очень важна — так важна, что ею нельзя пренебрегать.
Он стоял и смотрел ей вслед, пока она не исчезла за углом. И вот тут он не выдержал и сорвался, с остервенением ударив ногой по ближайшему фонарному столбу. Проклятье! Он не должен был позволить ей уйти! По крайней мере надо было предложить ей встретиться в другое время, удобное для них обоих. Ах, какой же он дурак, черт возьми!
Было еще довольно рано, когда Байрон вернулся в гостиницу и смог наконец снова думать о Даниэлле. Сняв пиджак и галстук, расстегнув ворот рубашки, он бросился на постель. Сцепив руки за головой, в задумчивости уставился в потолок.
Он встретил Даниэллу, когда ей было восемнадцать и она училась в школе в выпускном классе. Ему тогда только исполнился двадцать один год, и он посещал университет. В тот день при университете проходила ежегодная благотворительная акция по сбору старых вещей. Он остановился с импровизированным ящиком для сбора пожертвований — пластмассовым ведром красного цвета — прямо перед ней и отказывался уходить, пока она что-нибудь туда не положит.
— А если я откажусь? — насмешливо проговорила она, сверкнув на него своими неправдоподобно голубыми глазами.
— Если вы откажетесь, я схвачу вас в охапку и утащу в свою берлогу, — зарычал он, и в эту минуту почти не шутил.
Рыжие волосы девушки притягивали его взгляд даже на расстоянии, а вблизи она казалась хрупкой китайской куклой. Ему нестерпимо захотелось забрать ее к себе домой и никуда от себя не отпускать.
Он был без ума от рыжих женщин. Возможно потому, что его бабушка была рыжеволосой и в его счастливых воспоминаниях он сидел, свернувшись, у нее на коленях, а ее сладко пахнущие волосы щекотали ему лицо.
