Глава 1«Это только присказка — сказка будет впереди»
Когда со Степанидой заговорил дом, она решила, что свихнулась. Окончательно сбрендила. С горя.
Ее же муж бросил. Ну… как бросил. Бросила-то его она. После того, как он привел в дом любовницу. Прости мол, Нида (так он ее называл), но Мария беременна! Жить в общежитии больше не может, станет проживать с нами. Ты конечно, можешь остаться… Но лучше бы, тю-тю, того…
Степка ушла. Как во сне побросала в старый чемодан кое-какие вещи и покинула совместно нажитое имущество. Освободила, так сказать, голубкам гнездышко. Дура. Ей бы скандал закатить, космы Машке повыдергивать, мужа сковородочкой огреть, раскаленной желательно. И обоих с лестницы спустить. Дык, нет. Дура. Вещички в котомку и пошла, куда глаза глядят.
Как ножки идти устали, села на лавочку, слезки вытерла и задумалась, а куда ж идти-то? Осень. Холодновато. Подружки? Отставить подружек, у них своих проблем хватает. У одной муж алкаш, у второй тройня детишек по году, а у третьей свекровь бешеная в квартире проживает.
Вот тогда и вспомнила Степанида про домик дедов, что стоял в деревеньке старой. Дед как помер, в завещании написал, что мол Степаниде дарит. Никто из родственников даже не обиделся на него за это, хоть Степанидка являлась родней дальней. Дом ведь старый был, такой, что рассыпался на труху и находился в заброшенной деревеньке в три улицы, четыре дома.
Последний раз женщина была в той деревне лет двадцать назад, еще соплячкой. Но, так как податься все равно было некуда, а денег жить в гостинице, маловато… решение было принято. Может и развалины, зато свои!
Так утешала она себя всю дорогу на электричке. А потом еще целый километр пешком от станции. По болоту, да на каблуках.
Но поселок при встрече удивил. Не узнала она селение, столь сильно изменившееся за годы разлуки. Сначала решила, что заблудилась, не туда забрела. А нет, на вывеске черным по белому значилось: «Счастье».
Дома новые, дороги заасфальтированы, магазин, школа, детский садик, опять магазин, остановка автобусная… Ну надо же… А Степка уже думала найдет заброшенную деревню, разваленные дома.
Едва-едва обнаружила свой домик. Пришлось у прохожего спросить, где улица Бабушкина находится.
И вот она у калитки нужного дома. Узнала сразу. Покосившийся плетенный забор с новыми дырами, старый, потемневший со временем сруб, кусты, закрывающие проход к дому. Красота! Не пройти, не проехать…
Степанида сжала руки в кулаки и ринулась в бой. Раздвигая густой кустарник, таща за собой грязнущий чемодан понеслась к крыльцу. Кустарник колючий, в волосы вцепился, пальто порвал. Не без труда, но добралась.
И тут вновь вынуждена была удивиться. Ключик обнаружился на старом месте, куда его обычно дед клал, когда уходил.
Степка повертела ключик в руках, вставила в замочную скважину, покрутила… Дверь скрипнула и открылась.
— Ну, здравствуй, домик! — тихо прошептала девушка, кладя оцарапанную кустарником руку на дверной косяк, — единственный ты у меня остался! — и вдруг, как заревет. Слезы градом потекли, словно плотину сорвало. Накопившееся горе да переживания нахлынули разом, лишив последних сил. Уселась на порог, прямо посреди дверного проема, облокотилась спиной о косяк и давай реветь. Жалеть себя несчастную. Чемодан поближе подтянула, головой в него уперлась, (для удобства) и завыла белугой.
— В дом зайди, полоумная! — прокряхтел рядом старческий голос, — не выстужай!
— А? Кто здесь? — подскочила женщина. По сторонам огляделась. Но рядом никого не было.
— В дом зайди, сказала! — повторил все тот же голос, но уже по-строже.
— Н-не поняла… — протянула девушка. Опять обернулась, по сторонам поглядела. Что за ерунда, мерещится что ли? Может в дом кто-то самоуправно вселился? Но тогда как же тропинка заросшая, словно лет десять никто не ходил по ней? «Бомжи? Наркоманы? Пьяницы?» пронеслось в голове. Но развить мысль дальше не получилось, потому что голос раздался снова:
— Так, Степанида, хватит придуриваться, в дом зайди, кому говорю?
— Ты знаешь, как меня зовут? — опешила женщина и все-таки сделала один шажок в дом. Дверь за ней тут же захлопнулась. Степка подпрыгнула на месте. Волосы на голове зашевелились, — д-добрый вечер! — с перепугу крикнула в темноту, — кто тут?
— Да все на месте, вроде бы! — хмыкнул тот же голос, — тебя вот, токмо, и ждали!
— Д-да? — протянула женщина, — а… много вас… тут… меня ждали? — в голове пронеслись дикие мысли о похищении и убийствах несчастных жертв.
— Оживилась, покамест, токмо я, — заявил голос, — но скоро и остальные пробудятся, привечать хозяюшку выйдут!
— Офигеть, как приятно! — промямлила Степанида, судорожно пытаясь нащупать дверную ручку.
— Чего шаришь там? — опять проскрипел голос, — подсобить, чем?
— Так… это… включатель ищу… свет хотела…
— Ах ты ж, точно, пень дубовый! Не зреешь в темноте! Егорыч, Егорыч! Вставай! Хелектричеству давай! Хозяюшка требують! — заорал голос.
— Н-ничего я не требую, — поспешила сказать Степка, — не стоит будить Егорыча! — а сама подумала, надо ноги делать, тут еще и Егорыч какой-то… Устроили в дедовой хате притон! Развернулась, нащупала-таки ручку дверную и на себя потянула. Распахнула дверь и сразу захлопнула назад, заорав. На пороге ее дома стояло чудище огромное. Лохматое, с медведя величиной, три глаза горят и когти острые перед собой выставило.
— Егорыч! Напужал хозяюшку, псина смердящая! — заголосил голос, — кто тебя просил показываться-то?
— Та я это… невольно, простите ба-а-а-а-рышня, — прогудело по ту сторону двери, — спросоняк…
— К-кто это? Что это? — промямлила Степанида и рухнула в обморок.
«Хоть шуткой, хоть смехом, да было бы дело с успехом»
Очнулась Степка на полу, голова на чемодане лежит, а ноги какой-то тряпкой накрыты.
«Ох, и приснится же!» — она медленно села, поглядела по сторонам. Дом дедов, ага. «Повезло, пол деревянный, а не кафельный, попу отморозила бы! И не только ее… Угораздило же меня прям у двери заснуть! Это все нервы!»
Женщина поднялась, держась за стеночку. Все кости ныли, затылок трещал, она провела рукой по больному месту и скривилась. «Шишка! Откуда?»
А потом обратила внимание, что в доме светло… и не холодно! «Умели же раньше строить! Как дом тепло держит! Дерево, ясное дело…» Эта мысль ее порадовала, так как топить печь она не умела, да и деньги на дровишки не имелись.
«А свет, откуда?» Поглядела на потолок, где на ржавом крюке висела лампочка. И горела! «Не отключили электричество? Вот это точно — чудеса!»
