Глава I
Сентябрь, 1484 год. Где-то в австрийских Альпах.
Путник вел под уздцы жеребца цвета вороного крыла. Мощные мускулы скакуна вздулись от напряжения, пока он боролся со свирепо завывающим ветром и сугробами, в которых он и его хозяин утопали, пока брели посреди заснеженной горной местности. Неустанный вихрь грубо бросался крупными хлопьями снега, а вечернее небо затянуло плотными облаками, что здорово ухудшало обзор. В такое время нетрудно было и заблудиться, но путник упорно продолжал двигаться вперед, хотя сам устал не меньше, чем его конь.
Мужчина был облачен в толстую шерстяную накидку с капюшоном, под которой скрывался легкий дублет и небогатое вооружение, состоящее из небольшого кинжала и короткого одноручного меча. Руки путника защищали плотные кожаные перчатки с шерстяной подкладкой, а устойчивость его поступи обеспечивалась походными сапогами добротного военного качества. Это был далеко не первый день его путешествия. Запасы пищи истощились, но до цели оставалось совсем немного, и мужчина не собирался останавливаться. Уже сегодня он обогреется у камина в твердыне ордена, поест ароматное жаркое с горячим бульоном и завалится на кровать, покрытую мягким тюфяком. Он шел, и только эти мысли успокаивали его, поддерживая в нем последние силы.
На седле жеребца что-то зашевелилось и застонало. Что-то, укрытое тяжелыми шкурами и туго связанное веревками.
— Тише там, — путник, не церемонясь, ударил по свертку ребром ладони, — осталось ещё немного.
— Выпусти меня, проклятый демон! — мужской голос из-под свертка звучал глухо. — Ты еще поплатишься за свое поведение, клянусь всеми святыми!
— Да-да, это я уже слышал. Десятки раз.
Путник решил ненадолго остановиться, чтобы перевести дух. Он обнажил голову пленника, позволив тому вдоволь подышать холодным, щипающим кожу воздухом гор, и присел прямо в сугроб, предварительно бросив на снег одну из шкур.
— Кто ты? Зачем ты меня похитил? — пленник тщетно пытался рассмотреть лицо своего похитителя, но не смог разглядеть ничего кроме надвинутого на глаза капюшона, из-под которого виднелась темная щетина и жесткая нить посиневших от холода губ. — Тебе за меня заплатили, так? И кто? Ты знаешь, что я могу заплатить вдвое больше? Ты ведь знаешь, кто я? Отвечай!
— Я не знаю, — спокойно возразил человек в капюшоне. — И да, мне за тебя заплатили. А тот, кто заплатил, куда богаче и влиятельнее тебя, господин. Не пытайся уговорить меня. Единственное, что я могу для тебя сделать — это рассказать твою участь, но не потому, что ты мне нравишься, а потому, что я делаю это со всеми, когда мы приближаемся к твердыне ордена.
— Ордена?! Какого еще ордена?
— Троицы. Слыхал про такой?
Пленник вдруг разразился глухим смехом, в котором проскользнуло что-то фальшивое. Очередная неудачная попытка скрыть страх. Похитителю это было давно знакомо.
— Орден святой Троицы? Так ты тринитарий? Зачем же, во имя Господа, ты похитил меня, добрый монах?!
Человек в капюшоне лишь слегка покачал головой и встал со своего места, вновь подбирая коня под уздцы.
— Не той Троицы, что ты думаешь, господин. Эта Троица далеко не святая… Но хватит разговоров. Нам пора.
Пока они шли, пленник все не затыкался. Сначала он проклинал своего похитителя на чем свет стоит, обзывая его самыми разнообразными ругательствами на нескольких языках. Позже он вернулся к тактике подкупа, обещая горы золота, а потом и вовсе стал плакать и умолять отпустить его обратно к жене и детям. Но бесстрастные и краткие ответы похитителя не обнадеживали на хороший исход. Их путь повернул влево и пошел круто в гору. Конь выбивался из последних сил и, казалось, даже его раздражали увещевания пленника, хотя он и должен был привыкнуть к подобному за последнее время.
— Тогда расскажи мне… Расскажи, что меня там ждет. Почему этот твой орден Троицы так хочет заполучить меня?
Путник пожал плечами.
— Меня не интересует, почему. Я не спрашивал. Но знаю, что тебя ждет и представляю, что ждет твою семью после твоей мучительной кончины, — хрипловатый голос мужчины стал отдавать металлом. — Они будут долго пытать тебя, выбивать признание в связях с дьяволом. Как только они почувствуют, что ты ослаб, тебя бросят в темницу и дадут восстановить силы для следующей пытки. Это будет повторяться до тех пор, пока ты не сдашься или не сгинешь. Я советую сделать это как можно раньше.
По мере его рассказа на глаза пленника наворачивались слезы, а потом он и вовсе забился в панической истерике. Тем временем человек в капюшоне продолжал:
— Затем они возьмутся за членов твоей семьи, пока не оставят их без всего. Твоя жена и дочь уйдут в бордель, а сын, быть может, пойдет по миру, а может просто погибнет. Это уже не зависит ни от меня, ни от тебя. Ваш приговор подписан.
— Так ты из инквизиции? Но за что?! — пленник обреченно разрыдался, срываясь на хрип и натужно крича, стараясь перекричать шум ветра. — Что мы такого сделали? Я всегда был набожным человеком и не предавал веру! Всю жизнь я трудился честным трудом и никому не переходил дороги!
— Ты уверен в этом?
Путник остановился и вгляделся вдаль, выискивая какие-то ориентиры, известные только ему. Он увидел едва заметные вдали вершины скал и разглядел три макушки гигантских сосен. Последним ориентиром был шпиль мучеников, но он пока не вырисовывался в поле зрения, либо же оказался совсем незаметен из-за бури. Мужчина тихо выругался себе под нос и продолжил путь, тяжело дыша и временами спотыкаясь.
— О! Кажется, я вспомнил! — заверещал пленник после недолгой паузы. — Это все тот священник, который приставал к моей дочери! Этот грязный развратник! Это он натравил на меня твой проклятый орден Троицы или как там его кличут…
Похититель не отозвался, будто вовсе не расслышал последних слов, и лишь ускорил шаг.
Оставшийся путь до крепости они проделали молча. Связанный мужчина время от времени издавал всхлипы и тяжелые вздохи из-под своего свертка, но человек в капюшоне не обращал на него ни малейшего внимания. Он сделал все возможное, предупредив пленника о том, что последует по прибытию. Помочь ему как-то еще он был просто не способен. На этот раз орден не хотел чьей-то смерти. Заказ был особенным: жертва должна быть доставлена в твердыню, где ее проведут через круги ада, дабы убедиться в ее виновности или же наоборот, выявить невинность. Видимо, тот священник говорил очень убедительно, называя свои подозрения о связях жертвы с самим дьяволом. Но человек в капюшоне не верил в дьявола, хотя и не особо распространялся об этом. Это могло стоить ему шкуры, а он не торопился ее терять.
Крепость ордена расположилась высоко в горах, в царстве, где в это время года уже правили лед и снег. Ее острый шпиль, называемый местными обитателями шпилем мучеников, высился между зубьями скал и мощными вершинами горных хребтов, уходя в самые облака; на безмолвных серых стенах не было видно ни знамен, ни гербов. Когда-то твердыня служила укрепленным монастырем, хорошо защищенным со всех сторон крутыми склонами гор и каменистыми утесами. Теперь же монастырь превратился в обитель тайного ордена Троицы и ночным кошмаром узников, которым не посчастливилось попасть в эти места, где помимо чуть ли не вечного хлада царили боль и страдания.
