Книга Хищные птицы - Уилбур Смит

Эта книга посвящается моей жене Мохинисо. С ней связано все лучшее, что случилось со мной в жизни

Юноша крепко ухватился за край холщовой корзины, в которой он сидел, съежившись, в шестидесяти футах над палубой. Корабль поворачивал. Мачта резко накренилась, пронзая верхушкой ветер.

Каравелла называлась «Леди Эдвина». Это имя носила мать молодого человека. Он едва ее помнил.

В предрассветной тьме до его слуха долетало, как далеко внизу большие бронзовые пушки подпрыгивали на опорах, натягивая державшие их канаты. Корпус каравеллы вибрировал, откликаясь на движения руля, когда судно разворачивалось в обратную сторону, на запад. Теперь юго-восточный ветер дул в корму, корабль пошел легче и стал послушнее, хотя часть парусов была убрана, а в трюме набралось воды уже на три фута.

Все это было очень знакомо Хэлу Кортни. Уже много рассветов он встретил вот так, на мачте. Его молодые глаза, самые острые на всем корабле, должны были заметить вдали первый признак появления парусов.

И даже холод давно был привычен юноше. Хэл натянул на уши плотную шерстяную монмутскую шапку. Ветер забирался под кожаную куртку, но юноша давно привык к таким мелким неудобствам. Не обращая на них внимания, он пристально всматривался в темноту.

– Сегодня появятся голландцы, – вслух произнес он и тут же ощутил, как в груди вспыхнули возбуждение и страх.

Высоко над его головой начало бледнеть и угасать сияние созвездий, небесный свод заполнился жемчужным обещанием нового дня. И теперь внизу, на палубе, Хэл уже мог различить фигуры людей. Он узнал Неда Тайлера, рулевого, согнувшегося над штурвалом; заметил и своего отца, всматривавшегося в корабельный компас, чтобы определить новый курс. Фонарь высветил черты отцовского лица, худого и смуглого, длинные волосы, которые развевались и путались на ветру.

Хэл, почувствовав укол вины из-за того, что позволил себе отвлечься, снова уставился в темноту; он не должен был таращиться вниз, на палубу, в столь жизненно важные минуты, когда рядом в любое мгновение мог выскользнуть из ночи враг.

К этому времени достаточно посветлело, для того чтобы видеть волны, бившиеся о корпус каравеллы. Они поблескивали радужными переливами, как только что отколотый каменный уголь. Хэл уже хорошо знал эти южные воды; знал и эту широкую океанскую дорогу, что вечно текла к восточному побережью Африки, синяя и теплая, полная жизни. Под руководством отца Хэл так изучил все это, что знал цвет, вкус и скорость течений, каждый водоворот и перепад глубин.

Однажды он тоже удостоится чести получить звание рыцаря-мореплавателя. Это случится в храме ордена Святого Георгия и Священного Грааля. Хэл станет, подобно отцу, мореходом ордена. Отец, как и сам Хэл, был полон решимости добиться этого. И теперь, когда Хэлу уже стукнуло семнадцать, такая цель выглядела не просто мечтой.

Сейчас их каравелла находилась в морском течении, служившем главной дорогой, по которой и должны были плыть голландцы, чтобы пройти на запад и добраться до нужного им места на загадочном побережье – оно пока что скрывалось в темноте. Это место служило воротами, и через них проходил каждый, кто желал обогнуть дикий мыс, разделявший Индийский океан и Южную Атлантику.

Именно поэтому сэр Фрэнсис Кортни, отец Хэла, навигатор, и выбрал эту позицию, на линии тридцать четвертого градуса и двадцати пяти минут южной широты, чтобы дожидаться их. И они ждали уже шестьдесят пять скучных дней, монотонно двигаясь взад-вперед. Но сегодня голландцы могли появиться, и Хэл пристально всматривался в нарождающийся день, приоткрыв рот и напрягая зеленые глаза.

Примерно в кабельтове от правого борта он увидел, как в небе блеснули крылья – достаточно высоко, чтобы поймать первые лучи солнца; с суши летели первые бакланы, птицы с белоснежной грудкой и черно-желтой головой.

Хэл наблюдал, как вожак птичьей стаи нырял вниз и поворачивал, нарушая общий строй, и вертел головой, всматриваясь в темную воду. Потом заметил волнение под поверхностью, поблескивание чешуи… вода вскипела, когда на свет выскочил косяк рыб. Хэл увидел, как птичий вожак сложил крылья и камнем упал вниз, и тут же все птицы повторили его маневр и ударились о темную воду, взбив кружевную пену.

Вскоре уже вся вода белела из-за нырявших птиц и бившихся в их когтях мелких серебристых рыбешек – анчоусов, которыми питались бакланы. Хэл наконец отвел от них взгляд и осмотрел открывшийся горизонт.

И тут же сердце юноши подпрыгнуло: он увидел мерцание паруса! Большой корабль с прямыми парусами находился всего в какой-нибудь лиге к востоку. Хэл глубоко вдохнул и открыл рот, чтобы поднять тревогу, но тут же узнал судно. Это была «Чайка Мори»[1], фрегат, а не голландцы из Ост-Индии. Просто фрегат далеко отошел от своей позиции, и это обмануло Хэла.

«Чайка Мори» была вторым из основных кораблей в блокирующей эскадре. Буззард, капитан, должен был держаться вне поля зрения, за восточным горизонтом. Хэл склонился через край корзины и посмотрел на палубу. И встретил взгляд отца – тот смотрел вверх, на сына, уперев руки в бедра.

Хэл крикнул шканечному:

– «Чайка» с наветренной стороны!

И его отец тут же повернулся и уставился на восток.

Сэр Фрэнсис заметил очертания корабля Буззарда, черный силуэт на фоне темного еще неба, и поднес к глазам тонкую подзорную трубу. Хэл почувствовал гнев отца в том, как напряглись плечи сэра Кортни, и в том, как он резким движением сложил инструмент и тряхнул гривой черных волос.

До истечения этого дня между двумя капитанами состоится разговор. Хэл усмехнулся себе под нос. Железной волей и острым языком, кулаками и саблей сэр Фрэнсис наводил ужас на всех, на кого обращал гнев, – даже рыцари, братья по ордену, благоговели перед ним. Хэл лишь порадовался, что сегодня отец разозлился на кого-то другого, не на него.

Он посмотрел вдаль, за «Чайку Мори», изучая горизонт, который все ярче вырисовывался в свете наступавшего дня. Он не нуждался в подзорной трубе для помощи своим молодым глазам, тем более что лишь один этот дорогой инструмент имелся у них на борту. Хэл различил другие паруса там, где им и следовало находиться, – крошечные светлые пятнышки на фоне темной воды. Два полубаркаса держались на своих местах, как бусинки в ожерелье, растянувшемся на пятнадцать лиг по обе стороны от «Леди Эдвины». Они являлись частью той сети, которую широко раскинул отец Хэла, чтобы поймать в ловушку голландцев.

Полубаркасы представляли собой открытые суда, на каждом из которых находилась дюжина тяжело вооруженных людей. Когда в этих лодках не было нужды, они могли нарушить строй и подняться на «Леди Эдвину». Сэр Фрэнсис регулярно менял их команду, потому что никто – ни крепкие парни из юго-западной части Англии, ни валлийцы, ни даже еще более выносливые бывшие рабы, составлявшие большую часть его команды, – не могли долго выдержать условия на маленьких судах, а им нужно было оставаться готовыми к битве, когда придет момент.