Глава 1
— Что это за игру ты затеяла, Анна? — Холодный, суровый голос прорезал теплый воздух летнего вечера, и Келси, дремавшая в гамаке, вздрогнув, проснулась. — Я жду объяснений, и постарайся придумать что-нибудь поубедительнее.
— Не понимаю, о чем ты. — Высокий женский голос звучал обиженно. — Я ничего особенного не говорила!
— Не говорила! — С ветвей раскидистого дуба над головой Келси с протестующим писком вспорхнула стайка скворцов, и она узнала этот голос. — Не втирай мне очки. Ты намекала Дэвиду и Рут, что мы твердо намерены узаконить наши отношения.
— У меня и в мыслях такого не было! — Раздраженному голосу женщины явно не хватало убедительности. — Я только сказала, что ты подумываешь, не купить ли и тебе здесь загородный коттедж.
— Ты сказала, что об этом подумываем “мы”! А кроме того, если память мне не изменяет, где-то проскользнула фраза: “Пора устраивать гнездышко”? — Здесь раздался сардонический смех, от которого у Келси по коже поползли мурашки. — Таким грубым шантажом меня не возьмешь, Анна, даже не пытайся.
— Маршалл, миленький, выслушай меня: ты все не так понял…
Мягкий, вкрадчивый женский голос затих, и из-за высокой живой изгороди, отделявшей Келси от маленького, огороженного со всех сторон розария, донесся какой-то шорох — как будто руками схватились за хрустящую накрахмаленную ткань. Снова зазвучал мужской голос, на этот раз полный такого презрения, что сострадание к злополучной Анне заставило девушку вздрогнуть:
— Не трать даром времени, Анна, ты забыла — я успел хорошо изучить все твои фокусы, и они начинают приедаться.
— Но я всего лишь хотела… — пыталась возразить женщина, однако суровый голос оборвал ее на полуслове:
— Я рассчитывал, что ты не вынудишь меня выходить за рамки вежливости, но, как видно, во избежание дальнейших недоразумений мне придется еще раз объяснить тебе все с самого начала. Я не намерен жениться на тебе ни теперь, ни в будущем. Подобное никогда не входило в мои планы, и тебе об этом было доподлинно известно с первого дня. Ты абсолютно точно знала, чего я ожидал от нашей.., ну, скажем так, дружбы, и жаловаться на мою скупость тебе не приходится… — В этом месте его перебил дрожащий от ярости и срывающийся на визг женский голос:
— Как ты смеешь, Маршалл? Послушать тебя, так я немногим лучше проститутки…
— Знаешь, дорогая, по этому поводу есть такая старинная пословица. — Мужской голос по-прежнему бил без пощады. — “Знает кошка, чье мясо съела”.
На мгновение наступила такая зловещая тишина, что затаившей дыхание Келси показалось: сам воздух дрожит от напряжения.
— Я тебе этого не забуду! — Визгливый женский голос стал просто отвратительным.
— Этого-то я и добиваюсь. — Низкий мужской голос подрагивал от сдерживаемого смеха; это было уже слишком! — Не желаешь ли, чтобы я отвез тебя в Лондон? Полагаю, тебе действительно не терпится уехать, так ведь?
— Ну тебя к черту! — После этого яростно застучали, постепенно затихая вдали, высокие каблучки, и Келси, облегченно вздохнув, откинулась назад; до нее внезапно дошло, что она, пусть и не намеренно, подслушала, как оказалось, весьма конфиденциальный разговор. Для провисшей парусины гамака такое резкое движение оказалось роковым, и, негромко охнув, она плюхнулась вниз, на мягко спружинившую траву.
— Это еще кто? — вполголоса спросил, не скрывая раздражения, Маршалл, а спустя несколько мгновений маленькая деревянная калитка розария распахнулась, и он с недовольной гримасой на красивом лице вышел на дорожку. — Келси? — Он холодно наблюдал, как она силится подняться на ноги. — Вот уж не думал, что ты можешь шпионить.
Ноги девушки внезапно стали ватными, а овальное личико пылало от смущения, но она, откинув с лица копну мягких золотисто-каштановых волос, взглянула ему прямо в глаза:
— Не задирай меня, Маршалл Хендерсон! Я не какая-нибудь одураченная тобой бедняжка, которой ты устроил выволочку, и не намерена терпеть твои колкости. Дело в том, что я заснула в гамаке, а ты меня разбудил. Вот и все.
— Ну и ну. — Он сделал шаг назад, чуть заметно улыбнулся, сложил руки на груди и наклонил голову набок. — Оказывается, у милого котеночка все-таки есть коготки. Значит, по-твоему, я устроил бедняжке Анне выволочку? — С холодным блеском в карих глазах он оглядел ее с высоты своего роста: стройная, прямая как стрела, янтарные глаза горят гневом.
— Вот именно! — Она, как всегда, говорила то, что думала. — Говорить такое, быть с кем угодно таким бессердечным и жестоким, да ты просто, просто… — Когда она запнулась, подыскивая подходящее слово, чтобы выразить все свое возмущение, он, воспользовавшись моментом, перебил ее:
— Если я не ошибаюсь, ты сказала “жестоким”? — На его лице появилось какое-то непонятное ей выражение, однако происходящее его, по-видимому, забавляло. — Я всегда задавался вопросом, соответствует ли твой, темперамент этим чудесным волосам, и похоже, я получил ответ правда? — Тон был снисходительным, будто он разговаривал с восхитительным, но чуточку упрямым ребенком. — Однако, если ты слушаешь разговоры, не предназначенные для твоих ушей, тебе не следует винить меня за то, что они тебя шокируют, не так ли, пчелка моя?
— Не смей называть меня “пчелкой”! — Ее охватило острое желание сказать или сделать что-нибудь такое, чтобы с этого красивого лица исчезло самодовольно-снисходительное выражение. — Прибереги ласковые словечки для бедных дурочек, которые попадают в твои сети. Ты мне просто омерзителен!
Она увидела, как от ее слов с его лица сбежала улыбка; он медленно выпрямился, глаза стали твердыми, как полированный оникс, а вокруг рта появилась жесткая складка.
— Должен ли я это понимать в том смысле, что мне отводится роль бессердечного соблазнителя? — саркастически спросил он и шагнул к ней. — Нет, ты все-таки очень смешная молодая особа. Думаю, дело в том, что всю твою недолгую жизнь ты находилась под крылышком любящих родителей. Я в свои семнадцать лет уже год как жил в реальном мире и зарабатывал себе на жизнь тяжелым трудом.
— А в двадцать два у тебя уже была собственная фирма, к которой за последние четыре года ты присовокупил еще несколько, — как видишь, я нет-нет да и прислушиваюсь к тому, о чем у нас говорят после обеда. Браво, мистер Хендерсон! — Она иронически похлопала в ладоши. — И вот еще что: если мои родители сочли нужным предоставить мне возможность окончить колледж, чтобы я могла заниматься любимым делом, мне кажется, тебя это не должно касаться. — Ее прищуренные золотистые глаза метали молнии. — Если ты используешь моего отца в качестве бухгалтера, это не дает тебе права…
— Минуточку, юная леди. — Внезапно он и в самом деле рассердился, и на минуту она ощутила глубокое удовлетворение от того, что задела его наконец за живое. — Мои отношения с твоим отцом не имеют ничего общего с темой нашего разговора. На самом деле я ценю его как близкого и верного друга, и мне бы и в голову не пришло…
