ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ей не надо было выходить за него замуж. Только полная дура могла решить, что из этого что-нибудь выйдет. Чертова идиотка!
В бессильном гневе Бет ударила кулачком по оконному переплету, и внезапно хлынувшие горячие слезы закрыли от нее чудесные сады Южного Парка. Стиснув зубы, она отошла от окна в глубь спальни. У нее нет времени ни на слезы, ни на то, чтобы преодолеть эту холодную боль внутри, ни на то, чтобы осмыслить все, что она видела и слышала.
Быть может, эта сегодняшняя вечеринка — тот случай, когда нет худа без добра, мрачно подумала она. Разыгрывая из себя идеальную миссис Сэвидж, радушную хозяйку, встречающую гостей — коллег Чарльза и людей, которые могли бы быть ему полезны, — она сумеет превозмочь боль.
Увидев в зеркале безмолвную тоску своих зеленых глаз, Бет поняла, это маленькое, слабое утешение — всего лишь химера, которой она обманывает себя. Как она может смириться с тем, что Занна Холл, женщина, в которую Чарльз был так страстно влюблен, снова появится здесь? Наверняка он ее сам пригласил, и что хуже всего, она привезла с собой своего двухлетнего незаконнорожденного сыночка, плод той страстной роковой любви!
На секунду резкая боль снова заполонила Бет, угрожая разорвать ее хрупкую фигурку. Боль не отпускала ее уже три месяца, с тех пор как у нее случился выкидыш. Но Бет справилась с ней раньше, чем боль стала непереносимой, лишила ее сил, уничтожила.
Упрямо сжав губы, она взяла гребень и, нахмурившись, дрожащими руками принялась укладывать свои прямые черные волосы в элегантную волну. Она будет делать все как обычно. Обыденность — единственное, что может ей помочь пройти через тяжелое испытание, не потеряв своего достоинства.
Достоинство, по крайней мере, внешнее, — это единственное, что у нее сохранилось. У нее не осталось ни гордости, ни самоуважения. Да их и не было никогда, если дело касалось Чарльза. Будь у нее гордость, она никогда не согласилась бы выйти за него замуж.
Размышляя об этой жалкой черте своего характера, Бет вышла из комнаты и направилась в кухню. Надо проверить, все ли приготовила миссис Пенни. Гости прибудут с минуты на минуту. В комнатах все в порядке. Почти каждый уик-энд здесь обсуждались дела. Женам придется развлекать себя самим, пока мужчины общаются. Прогулки среди зелени Южного Парка всегда были приятны, особенно теплым июньским днем. Чай на террасе, женские пересуды, возможно — поездка утром в деревню, взглянуть на норманнскую церковь и на живописные развалины аббатства.
И ни намека на то, что с ней происходит, и что она чувствует в действительности.
На огромной кухне Бет встретили аромат только что нарезанных трав и миссис Пенни, которая, не считая недолгой отлучки три года назад, вела все хозяйство в доме еще во времена родителей Чарльза.
— Час от часу не легче, — проговорила она, чересчур сильно грохоча противнем. Ее маленькие голубые глазки сверкнули, когда она взглянула на Бет. — Знаете, моя уточка, как эта мадам вернулась? Вошла сюда во всей красе, потребовала принести ей чай в кабинет, молока и бисквитов для своего мальчишки. Он вылитый отец. Бесстыдство, я это называю!
Молча Бет, принялась рассматривать свежеприготовленные овощи, разложенные на разделочном столике. Миссис Пенни заметила поразительное сходство между отцом и сыном Оно действительно бросалось в глаза.
Стараясь преодолеть онемение в шее и плечах, Бет переводила взгляд с одной кастрюли на другую. Нет смысла демонстрировать всем свое несчастье и унижение. Свежий горошек, морковь, картофель, собранные на огороде Южного Парка только сегодняшним утром, не помогали отрешиться от фраз, произносимых миссис Пенни.
— А когда я пошла забрать поднос, минут десять назад, он был уже там и сказал мне, если позволите, что она остается. «Приготовьте мне комнату, миссис Пенни, — заявила она мне, как хозяйка, — и одну для Гарри, конечно». Это ее сынок. Хорошенький мальчик, ведь это не его вина, правда? Не могу относиться к бедняжке плохо из-за этого. Но я поставила ее на место: «Боюсь, что сейчас я очень занята, мисс Холл. Вы ведь по-прежнему мисс Холл, не так ли?» И ей нечего было возразить, сказать: «О нет, я вышла замуж за Тома, или за Дика, или за отца Гарри», ведь так?
Как бы подчеркивая, насколько она занята, миссис Пенни повернулась к раковине и открыла кран на полную мощность, чтобы помыть пучок салата. Перекрикивая шум воды, она продолжила:
— Не знаю, о чем думает ваш муж, оказывая ей гостеприимство. Не понимаю. Хлопот от нее не оберешься, это я точно знаю.
Бет отлично понимала, почему Чарльз оказывал Занне гостеприимство, но говорить или думать об этом было настолько невыносимо, что она ограничилась коротким ироничным ответом:
— Уверена, что у мистера Сэвиджа есть причины.
Миссис Пенни, не сдержавшись, фыркнула.
— Ну для меня-то он не «мистер Сэвидж», уточка! Он навсегда был и останется крошкой Чарли: ведь когда я пришла сюда работать, ему было всего десять лет.
Бет вздрогнула. Как бы ей хотелось иметь веру миссис Пенни в то, что все идет как надо. Когда-то, ослепленная любовью и надеждами юности, она тоже так думала. Верила, что сможет заставить своего дорогого Чарльза по-настоящему полюбить ее и забыть со временем ту дикую, роковую страсть, которую он питал к Занне Холл.
Какая же я дура! — подумала она.
Выдавив из себя улыбку, Бет произнесла как можно непринужденнее:
— Если вы за всем проследите, то я пойду встречать первых гостей. Уже достаточно поздно, чтобы забыть о чае. Чарльз предложит всем напитки. Пойду поищу его.
Но она не станет его разыскивать, конечно же, нет. Она хотела было пойти за ним, полагая, что Чарльз в кабинете, так как полчаса назад, заканчивая сервировку стола, она слышала, как подъехала его машина.
Теперь он не утруждал себя сообщать ей о своем возвращении домой. Их брак превратился в отчужденное сосуществование, оба внешне сохраняли холодную вежливость. Что-либо другое было бы немыслимо. Прилив в их отношениях давно сменился отливом.
Подходя к кабинету, она изобразила легкую безликую улыбку, привычную для нее сейчас, потому что обещала себе не показывать Чарльзу, сколько боли и разочарования причиняет ей его отстранение — и духовное, и физическое. Сама мысль о том, что она по-прежнему страстно любит его, будет для него обременительной и сделает каменистые берега их брака еще более непривлекательными. Она уже привыкла терпеть, надеяться, ждать и быть всем, чем он хотел ее видеть. И не более того. Но только не сегодня.
Дверь в кабинет была приоткрыта. Бет уже собиралась толкнуть ее гладкую деревянную панель, когда хрипловатый и столь памятный голос заставил ее замереть на месте. Никогда ей не забыть этот зовущий, как у сирены, голос Занны. Даже если она проживет сто лет. Сначала она ничего не поняла. Но в ночных кошмарах редко был смысл, ведь так? Около трех лет назад Занна бросила Чарльза. Опустошенный, он заперся в Южном Парке и служил мишенью для деревенских пересудов. Ей совсем не следовало бы возвращаться. И тем более говорить такое.
