Пролог
Еще не было на свете мужчины, который нуждался бы в женском руководстве больше, нем Александр, лэрд из клана Маклейнов.
Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам.
— Итак, решено, — сказал Александр низким, звучным голосом, не скрывая радости. — Кейтлин Херст наконец заплатит за ущерб, который причинила мне и моему семейству.
На его мужественном и чувственном лице безошибочно читалось выражение крайнего удовлетворения, и Джорджина, герцогиня Роксбург, порадовалась, что не она является объектом его мести.
— Было нелегко привезти ее сюда, тем более если учесть, с кем мне пришлось водить компанию! — Она презрительно скривила губы, приглаживая длинные пряди рыжих волос щеткой с серебряной ручкой. — Не нравится мне дружба с простонародьем.
— В самом деле? — Жестко очерченный рот сложился в подобие слабой улыбки. — Разве не приятно ненароком повстречать родственника?
Щетка замерла на полдороге, прежде чем Джорджина отрезала:
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Он насмешливо приподнял брови.
Сделав над собой усилие, герцогиня продолжала приводить волосы в порядок. Хотя в душе она так и кипела от злости, да и от страха тоже. Однако чему тут удивляться? Александр, лэрд из клана Маклейнов, славился умением докопаться до самого дна чужой тайны. Ей бы давно следовало догадаться, что ее тайну он уже раскрыл. Пусть сегодня она герцогиня, но когда-то…
Вся похолодев, Джорджина наблюдала за ним из-под ресниц. Он отвернулся к окну, и уходящий свет послеполуденного солнца освещал его лицо — зеленые глаза, смелую линию носа, твердые чувственные губы. Глядя на эти губы, она поежилась, вспоминая.
— Значит, потеха начинается. — Он повернулся к ней лицом. — Как вам удалось уговорить миссис Херст принять приглашение и отпустить свою дочь в ваш замок?
Слегка успокоенная, Джорджина надула полные губки:
— Две недели ушло, чтобы она хотя бы согласилась меня выслушать. Вдобавок пришлось пообещать, что я буду приглядывать за ее драгоценной дочуркой, словно за собственным ребенком.
— Она держала Кейтлин под замком месяца три. Мне и близко не удавалось подойти к негодяйке.
— Александр окинул Джорджину взглядом, не лишенным искренней теплоты, и ее сердце затрепетало.
— Благодарю за помощь. Я ваш должник, Джорджина.
Она слегка изменила позу, чтобы распахнулся халат, открывая взгляду ее новое французское неглиже из тончайшего батиста, столь тонкого и прозрачного, что сквозь ткань проступали соски ее полных грудей. Любой мужчина потерял бы голову от желания, но только не Маклейн.
Он по-прежнему сидел, откинувшись на спинку кресла на другом конце комнаты, скрестив перед собой длинные мускулистые ноги. Красивое лицо застыло в глубокой задумчивости. Невидящие глаза уставились куда-то в пространство, на чеканных губах слабая улыбка.
Два года она донимала его, дразня с притворным простодушием, чтобы завлечь к себе в постель. Зато не прошло и трех месяцев, как ему все это надоело. Щеки Джорджины вспыхнули, и она судорожно вцепилась в серебряную ручку щетки, даже пальцам стало больно.
— И что вы придумали для девчонки Херст? Вы ведь так и не сказали.
Его взгляд сделался непроницаемым.
— Кейтлин Херст передо мной в большом долгу. Она выставила меня на посмешище.
С удовлетворением отметив, как зло сжались его губы, Джорджина сообщила с сочувствием, призванным скрыть ее триумф:
— Все только и говорили, как малышка Херст объявила, что выйдет за вас замуж любой ценой. Так что вы оба сделались притчей во языцех для всего света.
Лицо Маклейна окаменело.
— И теперь я получу фунт мяса из ее мягкой, изнеженной задницы. Когда она приезжает?
— На этой неделе. Я пошлю за ней карету.
— Отлично. — Маклейн откинул голову на высокую спинку кресла, расправил широкие плечи и скрестил лодыжки в начищенных до блеска сапогах. — Кейтлин Херст весьма легкомысленная и несдержанная особа. Все, что требуется, — это устроить ей приключение сомнительного толка, и тогда от ее репутации останутся одни клочья. Только на сей раз рядом не будет ни ее сестры, ни моего братца. Некому будет ее спасать.
— Только смотрите, будьте осторожны и сами не попадитесь в лапы священнику, как Хью!
Джорджина была с Александром в ту ночь, когда он раскрыл план Кейтлин заманить его в брачную ловушку. Именно в результате ее злонамеренных действий брат Александpa и сестра Кейтлин были вынуждены пожениться, чтобы спасти репутацию девушки от окончательной гибели.
Узнав о планах Кейтлин, Александр пришел в ярость, и это еще слишком мягко сказано. Он расхаживал туда-сюда по библиотеке, с бледным от гнева лицом, и ночное небо, которое только что было чистым и безмятежным, заволокли грозовые тучи. Даже сейчас, несколько месяцев спустя, Джорджина вздрагивала, вспоминая, какая страшная буря тогда разразилась. До нее доходили слухи о проклятии семьи Маклейн, но до того момента она им не верила.
Он презрительно усмехнулся:
— Да я скорей женюсь на посудомойке, чем на этой девице!
— Вы слишком умны, чтобы она сумела сбить вас с толку, — проворковала Джорджина. — Надеюсь, мне не придется краснеть, когда она заявится в мой дом. Остальные гости могут потребовать объяснений, зачем я пригласила эту деревенщину.
— Беспокоиться не стоит. Кейтлин провела сезон в Лондоне и показала себя вполне достойно. Это заметил даже Браммелл.
Джорджина вдруг встревожилась:
— Сколько Кейтлин лет? Двадцать, правильно?
— Двадцать три.
— Забавно. Между ней и вами та же разница в возрасте, что и между Гумбольтом и его молодой женой, — сказала она как бы между прочим, наблюдая за Маклейном сквозь частокол густых ресниц.
У Александра вытянулось лицо. Джорджина спрятала улыбку. Виконт Гумбольт был лучшим другом Маклейна. К всеобщему удивлению, в возрасте сорока двух лет Гумбольт без памяти влюбился в девушку почти на двадцать лет моложе и женился на ней. Его мать, которая уже не надеялась увидеть сына женатым, от души благословила его на брак, но Александр был крайне сдержан в отношении такой неравной партии. Гумбольт, однако, не желал слышать ничего, что бы порочило его невесту.
Нежданное счастье виконта было слишком быстротечным. Новоиспеченная виконтесса оказалась ненасытной. В течение последующих семи лет ее муж жил в череде нескончаемых публичных скандалов и унижений, и, кроме того, она его полностью разорила.
В один прискорбный день деловой партнер Гумбольта нашел виконта мертвым, с дымящимся пистолетом в руке и запиской на письменном столе под пресс-папье. В письме виконт проклинал жену, но это вряд ли могло служить утешением тем, кто его по-настоящему любил.
